Чем занимались британцы во главе с Джоном Юзом в донецкой степи в 1870–1871 годах
Всем ста шестидесяти четырем британцам, ставшим первой жертвой развития капитализма в России, следовало бы поставить памятник. Конечно, не в Донецке, а где-нибудь на родине героев. На высоком морском обрыве застыли, как для воскресной проповеди или фотографии, наряженные валлийские трудяги. Глаза слегка мутноваты от выпитого с утра (а что поделать — без выпивки и в отечестве родном трудновато, а тут, в этой чертовой степи, среди всех этих russian bastards!). Перефразируя героя известного фильма — не то чтобы подвиг совершили понаехавшие «дети королевы Виктории», но что-то героическое в их приезде было.
ИСТОРИЧЕСКИЙ ДИВЕРТИСМЕНТ
Кстати говоря, с памятниками Донецку повезло примерно так же, как и с архитектурой, — никак! Не считая военных монументов и обелисков, а также непонятных «новоделов» нашего времени, самый оправданный памятник в городе — Артему (Сергееву). Оправданный-то он оправданный, но и потаенный, двусмысленный. Я не о знаменитом «бэд фингере», а о том, что монумент возле горисполкома поставлен основателю и руководителю Донецко-Криворожской Республики, само существование которой поставлено ныне под сомнение и никак не отмечено в культурно-историческом синодике Донецка.
Юзовка
А вот с памятником Джону Юзу столица Донбасса явно погорячилась. Если он ставился в память о заслугах валлийца при основании города, то логичнее было бы почтить Императора Всероссийского Александра II или его брата, Великого князя Константина Николаевича, князя Сергея Кочубея, генералов Тотлебена и Герна. Как мы с вами знаем, и Новороссийское акционерное общество, и его распорядительный (исполнительный) директор Юз, и поселок Юзовка — все это стало историей донецкого края исключительно благодаря вышеупомянутым персонам.
РОДОНАЧАЛЬНИК НАШЕГО УГЛЕПРОМА
И все же Юзу можно было бы поставить памятник, но с другим обоснованием и надписью по цоколю монумента: «Основателю современной горной промышленности Донецка». Это была бы святая правда — именно с приходом Юза во всей округе оживает добыча «черного золота». Компания активно скупает малосильные крестьянские шахтёнки и даже просто едва разработанные «норы», в основном те, что поближе к строящемуся заводу. Сколько их было — не знал и не знает никто. Известно, что к 1875 году НРО было официальным владельцем семи шахт. Со временем их число удвоилось.
Увы, мы почти ничего не знаем о первенцах донецкого углепрома. Единственная крупная шахта, которой была суждена долгая жизнь, — «Центральная». С ней у местных краеведов вышла форменная путаница — как они ее только не обзывали, остановившись, кажется, на названии «Центрально-Заводская», хотя, конечно, второе слово появилось уже в наше время. Да и сама шахта, считающаяся одной из старейших в городе, официально явилась миру в 1911 году. На месте старой, 1885 года закладки — с новым стволом, копром и прочими необходимыми шахте постройками.
ЛОГИКА С ЛОГИСТИКОЙ
Приобретение Обществом шахт на первый взгляд выглядит логичным — будущему металлургическому производству понадобится много угля для производства кокса, и покупаются-то как раз те «копанки», которые расположились на местах залегания коксующихся углей. Недаром, нет, совсем недаром британские акционеры арендовали и покупали земли именно у Ливенов да Смольяниновых. Но вот в чем загвоздка — шахты были куплены да поставлены задолго до того, как закурился дымок хотя бы над одной-единственной коксовой печью. В это время Новороссийское общество рьяно выступает за скорейшее продолжение строительства второй очереди Курско-Харьковско-Азовской дороги от станции Константиновка через Юзовку и далее на Рудничную (Рутченково) и Еленовку. А там, глядишь, и до Мариуполя рукой подать…
То есть — первым делом уголь и дорога. Логика железная для угледобывающей, а не железоделательной компании. К тому же бурная деятельность НРО в российском углепроме и на рынке угля (его тогда в матушку Расею большей частью из Англии и Уэльса ввозили) привела к совершенно закономерному результату — к концу 1871 года (первого полноценного года работы британских концессионеров на Юге России) на долю Общества приходилось почти 3 миллиона пудов угля, добытого в Донбассе.
Конечно, по сегодняшним меркам это не так уж и много — 15–20 тогдашних железнодорожных составов. А тогда эта цифра была столь впечатляющей, что правительственный Горный департамент счел необходимым ходатайствовать перед Кабинетом министров об установлении специального надзора за деятельностью НРО и его управляющего. Краеведам давно известен человек, назначенный «угольным прокурором», — инженер Лебедев, оставивший нелицеприятные отчеты по итогам своего пребывания на юзовских заводах.
УГОЛЬНЫЙ ИНТЕРЕС НРО
Понять чиновников несложно — ведь по договору с русским правительством от 1869 года Общество имело право покупать только земли «пустопорожние». Между тем НРО пыталось покупать и покупало земельные участки от 5 до 1500 десятин, в недрах которых залегали ценные полезные ископаемые. Забегая вперед, скажем, что в 1874 году управляющий отделом Министерства государственных имуществ обратился в Горный департамент с инициативой отказать дельцам Новороссийского общества в приобретении двух участков, содержащих руду и уголь. Общество, понятное дело, в ответ затеяло судебную тяжбу, каковая и была выиграна (как и десятки ей подобных), по меткому замечанию русского фельетониста того времени, «умелым вложением средств в надобные карманы сюртуков». Да-да, НРО не гнушалось взятками, причем на первом этапе своего роста компания часто и густо рассчитывалась акциями — ценные бумаги заменяли деньги, которых у концерна в начале его существования было, откровенно скажем, маловато. Так в реестре акционеров появилось огромное число людей, имевших к металлургии, углю, коксу и стали, финансам и управлению отдаленное отношение. Весьма отдаленное.
«ОБОРОТКА»! ХОТЬ СЛОВО ДИКО…
Нехватка оборотных средств — так называлась болезнь роста молодой компании. Всматриваясь в цифры, обозначающие начальные активы New Russia Limited, оценивая примерную стоимость строительных работ того времени, прикидывая смету на стройматериалы, разного вида работы и транспортные услуги, закупочные цены на уголь, глины и руду, просто диву даешься — с какой безоглядной смелостью очертя голову бросился в русскую авантюру Джон Джеймс Юз. Учредители Общества были осторожнее — уставные средства в 300 000 полновесных английских паундов переводили на банковские счета поэтапно, транспортировку грузов и работы оплачивали кредитными деньгами, залог в 20 тысяч фунтов из Bank of Еngland (который выступил в качестве поручителя сделки) в Государственный земельный банк России переводить не спешили.
Юз и его менеджеры поняли, что у них есть одна возможность выкрутиться — покупать за бесценок шахты и продавать уголь. С конца 1870-го и весь следующий год они добросовестно наполняли углем Донбасса российский рынок, часть даже вывозили в Европу. Возможно даже, что скупку частных крестьянских и землевладельческих шахтёнок доверенные лица Юза начали раньше — с весны 1870-го. Кое-какие финансы забрезжили в средней перспективе, но у Общества было совсем немного времени — ведь уже в 1871 году оно должно было начать прокат железнодорожных рельсов. В противном случае банковский залог становился собственностью русского правительства. Юз нервничал и тянул время сколько было возможно. Осенью 1870-го, как мы уже с вами знаем, началось строительство домны. Сроки поджимали — с января 1871 года НРО обязано было поставлять в русскую казну 100 тонн чугуна еженедельно.
После провала первой попытки задуть доменную печь по всем правилам науки, после устранения «козла» домну пустили на тихий ход. Распихав куда только можно было взятки, Юз со товарищи продолжали тянуть волынку (не с того ли времени появилось в нашем великом предприимчивом и гибком языке знаменитое это выражение?).
МИССИЯ КАПЕРАНГА СЕМЕЧКИНА
Забеспокоились августейшие покровители и негласные акционеры Общества — дело, которому было отдано столько сил и интриг на поприще европейской дипломатии, могло стать мишенью общественного мнения. Контролером, неофициальным проверяющим на излом Донецкого кряжа был отправлен капитан первого ранга Леонид Семечкин.
Год назад он стал личным адъютантом генерал-адмирала Императорского флота и нашего старого знакомого Великого князя Константина Николаевича. Официально его миссия звучала так: «Инспекционная поездка в поисках рудников, заводов и угольных копей, которые можно использовать для возрождения Черноморского флота». Чтобы ты, читатель, по достоинству оценил скромную на первый взгляд фигуру Леонида Павловича Семечкина, упомянем о туманной записи в его служебном формуляре: «1869 год. Поездка в Швейцарию с секретными бумагами для Его Императорского Высочества Константина Николаевича». Не связано ли было то турне в страну финансистов и банков с предприятием на Юге России? Не удержусь и подпущу еще интриги — прежде чем стать адъютантом главного покровителя НРО, Леонид Семечкин был флаг-офицером у контр-адмирала Степана Лесовского, в 1864–1871 годы — командира Кронштадтского порта, лично надзиравшего за работой Джона Юза на форте «Константин».
Впрочем, к Семечкину и Лесовскому мы как-нибудь вернемся отдельно, а пока заметим, что исполнитель деликатных поручений августейшей семьи справился с заданием отменно. Его отчеты о том, что происходило в 1871 году в будущей Юзовке-Сталино-Донецке, были написаны языком ясным и четким — языком флотских офицеров, не склонных, в отличие от автора этих заметок, к многословию.
Что же увидел каперанг Семечкин? Главное — «Юз создает только одну лишь видимость работы, приказавши держать домну до полного исправления на холостом ходу. Доменная печь шла четыре месяца, работая единственно для вида, для каких-то высших видов предпринимателя». Так, «на холостом ходу», НРО и его управляющий продержались еще четыре месяца, заработав еще десяток-другой тысяч рублей для запуска главного металлургического производства.
ПОДВОДЯ ИТОГИ
Выдержка и удача не оставили британцев и их русских покровителей и соратников. К концу 1871 года, кроме сотни британцев, на строительстве будущего флагмана отечественной металлургии трудились уже и 350 русских рабочих, в сентябре начали перестраивать доменную печь, которая, наконец, 24 января 1872 года (официальный день рождения ДМЗ) дала нормальный чугун из руды каракубской да новотроицкой — той самой, которую меньше года назад объявили виновницей краха первой домны и первого года юзовского хозяйствования в донецкой степи.
* * *
Имя Юзовка еще ничего не говорило российскому обывателю — его еще не существовало…
- Источник: Первый год
- Автор: Олег ИЗМАЙЛОВ