Валлийский промышленник Джон Хьюз, приехавший строить чугуноплавильный и железоделательный завод в донецких степях, очень сильно рисковал. Ведь ранее попытки князя Сергея Кочубея дать лад концессии на это строительство успеха не принесли. Однако царское правительство поверило обещаниям британца и в конце концов не прогадало, хотя недоверие к иностранцу было велико. Какими обещаниями сумел расположить российского императора Александра II и его министров основатель современного города Донецка попытались узнать «Донецкие новости».
Договорные обязательства Джона Юза
Весной, а точнее 18 апреля, 1869 года, после завершения долгих переговоров было получено Высочайшее одобрение императором Александром II на создание Новороссийского общества каменноугольного, железного, стального и рельсового производств с главным офисом в Лондоне. Директором-распорядителем этого акционерного общества, приехавшего строить новый завод и разрабатывать каменный уголь в донецких степях, стал инженер-механик Джон Хьюз, фамилию которого русские рабочие быстро изменили на более звучный им лад, назвав его Юзом.
Согласно выдержек из официального договора, хранящихся ныне в Российском государственном историческом архиве (РГИА, Ф-37, оп. 67, д.213 на 8 листах), заключенного между русским правительством и акционерами НРО, валлийский промышленник взял на себя следущие обязательства:
а) вести разработку каменного угля в таких размерах, чтобы количество добываемого угля достигло, в случае заявленной правительством надобности, до 2 тыс. в день;
б) устроить и пустить в полный ход, не позже как через 9 месяцев (получается, что к 19 января 1870 года. — Прим. автора) со дня утверждения договора доменные печи для выплавки чугуна, с учетом, оного вырабатывалось не менее 100 т ежемесячно;
в) постройку рельсового завода закончить через 2 года после утверждения договора и выкатывать рельсы из железа собственной выделки;
г) устроить механические мастерские для постройки машин и всяких железных поделок для инженерных потребностей.
«Юз обязался привести все в скорейшем времени…», — отмечалось в документе. Также русское правительство даровало Юзу «дозволение Обществу для сооружения железной дороги протяженностью до 85 верст, от одного из пунктов Харьково-Азовской железной дороги, близ Бахмута, по направлению к Югу до устраиваемого Новороссийским обществом завода и копей около Смелы или Новотроицкого…».
Однако, как говорится «скоро сказка сказывается, да нескоро дело делается» — в самом начале строительство шло с задержкой и, видимо, поэтому русское правительство резонно решило «подстраховаться», внеся 24 апреля 1870 года некоторые дополнительные условия в договор с Новороссийским обществом. Сроки пуска доменных печей и рельсового цеха на заводе оставили без изменений, но при этом добавили, что при неисполнении взятых обязательств денежный залог НРО в сумме 20 тыс. фунтов стерлингов переходит в русскую казну, а сам Договор от 18.04.1869 года теряет всякую силу. Поэтому Джон Юз сильно рисковал деньгами и репутацией.
Правительственные «надсмотрщики» за Юзом
К тому же, чтобы валлийцу в донецких степях не было «скучно», русское правительство из числа горных инженеров Главного горного управления представило Юзу контролеров. Из архивных описей того же РГИА мы сегодня знаем их фамилии. Так в 1869 году к великобританскому подданному «для технических занятий» был откомандирован горный инженер, титулярный советник Майер. По всей видимости, им был Григорий Николаевич Майер (1842 — не позднее 1900 г.), уроженец Таврической губернии, сын чиновника 10 класса, евангелическо-лютеранского вероисповедания; смотритель литейного цеха на Луганском заводе с 1865 года. О его делах у нас нам пока ничего неизвестно.
Однако о втором правительственном контролере на заводе и копях НРО сохранилось больше информации. В питерском архиве есть целое «дело о назначении горного инженера, надворного советника Лебедева (к Юзу) для наблюдения за устройством копей и заводов со стороны Новороссийского общества». «Надсмотрщиком» за великобританским подданным в донецких степях был Николай Петрович Лебедев (1837-?), сын протоиерея, закончивший Горный институт в Санкт-Петербурге в 1857 году и до донецких степей служивший на Уральских заводах. Пока не знаем какие он получал указания от русского правительства, но этот горный инженер долгие годы представлял правительственный контроль на Юзовском заводе. Даже в 1870 году его лишили законного отпуска из-за важности строительства нового металлургического предприятия на Юге России. Именно Николай Лебедев написал в русские газеты известный историкам текст некролога по поводу смерти 17 июня 1889 года в Санкт-Петербурге Джона Юза. Видимо, они стали при жизни уже друзьями.
Оправдательный рапорт Великому князю
Понятное дело, что директор-распорядитель строящегося в донецкой степи металлургического завода знал о столь пристальном к своей персоне внимании и понимал, что его положение очень шаткое. Поэтому и решил послать рапорт в Санкт-Петербург своему покровителю при Императорском дворе — брату русского царя, Великому князю Константину Николаевичу Романову. Документ на 6-ти страницах называется «О ходе строительства железоделательного завода и работе каменноугольных разработок : рапорт Его Императорскому Величеству кн. Константину Николаевичу», копия которого ныне хранится в фондах библиотеки Харьковского Национального технического университета. Приведем его практически без сокращений, т. к. эта официальная бумага малоизвестна сегодня донецким историкам. Однако с помощью нее мы можем узнать некоторые малоизученные страницы истории зарождения современного города Донецка. Итак:
«Новороссийское общество каменноугольного и железного производств близ Харцызской станции К.Х.А. железной дороги
Декабря 1-го 1870 года
Его Императорскому Высочеству Великому Князю Константину Николаевичу
Ваше Императорское Высочество!
Зная какое внимание Вы оказывали всегда моему предприятию в Южной России, я осмеливаюсь предоставить Вашему Высочеству следующий отчет о действих моих касательно организации железоделательного завода и каменноугольных разработок, что, надеюсь, представит известную долю интереса.
Я должен просить извинения в том, что ранее не сообщил Вашему Высочеству о ходе моих дел, но я желаю исполнить это тогда, когда обстоятельства позволяют мне донести об окончании первой значительной части моего предприятия, а именно — об окончательном сооружении наружного устройства доменной печи №1.
Кирпичная кладка, служащая фундаментом для печи, вследстивии огромного вала самой домны при совершенном наполнении рудой и углем, должна была, естественно, получить весьма крупные размеры и потребовала значительной доли времени для сооружения. Когда я приехал сюда прошлым летом, то немедленно обратил внимание на скорейшее окончание этой части работы. Большие поддерживающие пилоны, равно как и железный наружный кожух печи, ныне собраны и установлены, так что внутренняя кладка из огнеупорного кирпича единственная работа, остающаяся для окончания печи, может быть продолжаема теперь под крышей, в укрытии от неблагоприятных влияний погоды, причем во время морозов внутри домны разводится и поддерживается огонь.
Установка машины и других принадлежностей, необходимых для устройства доменной печи, продвигаются вперед. Кирпичный фундамент под воздуходувную машину почти окончен, три котла для этой машины, которые я впоследствии из-за больших размеров, прислал из Англии в разобранном виде — собраны и склепаны на местах и готовы к устройству…
Я возобновил разработку в угольной шахте №1, которая была первоначальна вырабатываема князем Ливеном, и затем остановлена вследствии предполагаемого истощения. Насколько позволили обстоятельства я применил к ней английскую систему разработки, я протянул внутри рудника узкоколейную железную дорогу для более удобного подвоза угля. При выходе моей разработки к устройству шахт устройство, насколько мне известно, впервые применяется в этой части Южной России. В настоящее время я получаю большое количество угля, с каждым днем его возрастает все больше и больше.
Моя подъездная железная дорога также позволяет мне доставлять уголь на поверхность в гораздо лучшем состоянии, чем это проходило до ныне, т. к. количество крупного угля или «кулачника» возросло в значительной степени пропорционально мелкому углю. Я установил водоотливную машину и подъемный механизм над угольной шахтой №2, которая также оставлена моим предшественником вследствии того, что заливало рудник. Надеюсь грязь начать здесь работы.
Мною не удалось ранее приступить к выработке этой шахты вследствие того, что железорудная компания не доставила мне вовремя моих материалов из Таганрога, т. к. в настоящее время я еще жду некоторых паропроводных трубок для этой машины, которая в Таганроге почти два месяца пролежала. Впрочем, насколько мне известно, трубки эти находятся на пути на завод. Воду, выкачиваемую из этого рудника, я предполагаю употребить для пользы завода и доменной печи. Для этой цели скорейше строить резервуар над шахтой.
Я присоединил к угольной площади, принодлежащей компании, землю у господина Смолянинова, граничимую с заводом, и содержащую в себе весьма хороший уголь, годный для металлургических работ. Уголь уже добывался двумя шахтами, проведенными прежними владельцами, которые в настоящее время я предполагаю, причем прокладываю подземную железную дорогу подобную на рудниках князя Ливена. Количество угля, которое я буду получать через несколько недель позволят мне начать обширную торговлю углем, т. к. я уже собрал достаточное количество онного для доменной печи и принадлежащих к ней машин. В последнее время я продавал уголь публике, т. к. я могу получать уголь по усмотренной стоимости, не желая получать выгоды по выгодным ценам, по которым уголь продается в здешней местности, то я понизил цену от 20до 30% сравнительно от тем, что закрывают здесь каменноугольные владельцы. Запас угля, собранный для заводских потребностей, составляет 250 тыс. пудов и я с каждым днем увеличиваю это количество.
Собрание железной руды было сопряжено со значительными затруднениями вследствие того, что большая часть помещиков запрашивало чрезмерные, непринимая во внимание стоимость добычи и перевозки, выплавки руди, назначая произвольные цены, выходящих из всех положений благорозумия. Я выработал значительное количество руды на землях близ деревни Стылы, лежащей в общинах греческих крестьян и привез уже около 50 тыс. пудов на завод, причем еще большее количество оставалось в готовности к доставке, но дурная погода мешает транспортировке. Я добываю такую руду на землях, принадлежащей господину Мандрыкину в расстоянии около 12 верст от завода и около села Ново-Троицкого… Я был вынужден употребить все имеющиеся у меня перевозные средства для доставки руды из более отдаленных разработок, причем дурное состояние дорог произвело большое затруднение, чем я предполагал ранее. Поэтому я перевез лишь небольшое количество руды для разработки принадлежащей компании, находящейся поблизости от завода, но я заготовил по возможности большое количество для перевозки при первой потребности, что может быть исполнено во всякую погоду.
Я вступил в сношения с четырьмя собственниками земель, обладающими минеральными залежами, на одной из которых было добыто большое количество руды для Петровского завода, несданное заказчику и в настоящее время готовое для выплавки. Я часто получаю также предложения от других железорудных месторождений и буду обеспечен значительным количество руды достаточной для действий завода. А если нужно и больших доменных печей и в подобных случаях торопиться с переговорами иначе как с ущемлением для себя.
Я построил подле завода достаточное число удобных деревянных домов для помещения рабочих и других людей, которые равно и строений для завода: контор, амбаров, конюшен и мастерских, которые будут увеличиваться по мере надобности.
Со времени моего пребывания в заводе, я вместе со своими горными инженерами занимаюсь тщательным изысканием снабжения хорошим углем на Черном и Азовском морях. Исследования еще не достигли окончательной фазы, т. к. я не в состоянии доложить о них что-нибудь относительно Вашему Высочеству, но мне приятно заявить, что я получил весьма хороший результат. Большая толщина чернозема прогревает эти степи, отсутствие всяких других поверхностей, существующих в Англии, делает то, что подобные изыскания соединяются в большие затраты времени и разными трудностями, требующими болших издержек. Но я могу себе надеяться, что в конце концов отыщу уголь по этому назначению.
Бросая общий взгляд на все, что было сказано мною выше, я должен сказать, что вынужден был бороться со многими затруднениями в случае обыкновенными при развитии новой страны, где простые земледельцы должны были приобретать в дальних провинциях. На подобные затрудения я рассчитывал и приготовился к ним, но некоторые из них были совершенно непридвиденного характера и оказали очень большую задержку моим дейтсвиям.
Незадолго, перед тем, как я намеревался выехать из Англии, началась война между Пруссией и Францией и совершенно перевернула мои планы, т. к. пришлось спешить по возможности погрузить на суда все материалы, в то время готовых к отправлению в Таганрог в дальнейших затруднениях увеличить количество материалов и механизмов дабы стать независимым от влияния войны. Эти распоряжения соединятся с трудностями доставки судов для перевозки заготовленных предметов, т. к. французское правительство зафрахтовало почти весь нейтральные пароходы, а германские суда, производившие торговлю между Англией и портами Азовского моря, были заблокированы. Задержали меня в Англии на два месяца, на которые я расчитывал и отложить сооружение завода до половины августа вместо начала июня как предполагалась сначала.
Я встретил также большую задержку вследствие появления холеры между рабочими после начала дела, причем болезнь похитила двух из моих английских мастеровых и нескольких русских землевладельцев. Сверху того образовала такую панику между остальными, что в продолжении месяца дело продвигалось вперед очень мало. Точно такая же помеха предоставлялась и на железных рудниках в Стыле, т. к. мне пришлось дважды нанимать новых рабочих ибо прежние бежали прочь от страха.
Кроме всего я встретил серрьезную задержку в небрежности, с которой начальство железной дороги относилась к перевозкам моих грузов с Таганрога к заводу. Некоторые предметы, от неимения которых завод был вынужден стоять, пролежали на Таганрогской пристани в течении почти двух месяцев, дожидаясь вагонов, причем все требования и увещевания оказались бесполезными. Наши убытки стали делаться столь важными, что я был готов нанять пятьсот пар волов дабы перевезти нужные нам вещи.
Когда мною посчастливилось получить помощь их превосходительства графа Бобринского (Влади́мир Алексе́евич Бо́бринский, русский государственный деятель, правнук императрицы Екатерины II. С 20 апреля (2 мая) 1869 года исполнял должность министра путей сообщения с правом присутствия в Государственном совете) и генерала Гейнса (Александр Константинович Гейнс, генерал-лейтенант, потом одесский градоначальник и Казанский губернатор), которые самым благосклонным образом вошли и настояли, чтобы дирекция железной дороги дала мне перевозные средства. Я не могу не прибавить здесь к моему отчету чувства благодарности их Превосходительствам за их внимание и помощь, которые вывели меня из весьма затруднительного положения.
Меры, принятые мною для приобретения полного запаса машин и материалов, в предвидении дальнейших политических затруднений в Европе, дают мне возможность приступить … с гораздо лучшим успехом к сооружению доменной печи №2, прокатных мастерских и кузниц для изготовления коробчатого железа для подкладки под броню,предназначенных для железного кораблестроения, равно как и рельсового железа. Таким образом, хотя я встретил задержку в самом начале, но рассчтиываю, что мастерские и кузницы мои начнут работать осенью будущего года.
Я счастлив, что могу заявить Вашему Императорскому Высочеству, после тщательных наблюдений, о высоком минеральном богатстве здешней местности, и высказать убеждение, что через пять лет Россия, при энергии и настойчивости, будет независима от Европы касательно дельного железа для потребностей флота, войска, железных дорог.
Еще раз принося благодарность Вашему Императорскому Высочеству за милость и внимание, с которыми Вы всегда изволили ко мне и моему предприятию, я имею честь пребыть Вашего Всепокорнейшего слугою
Джон Юз».
Вот такое письмо было написано валлийским промышленником Великому князю. И оно помогло Джону Юзу. В том же декабре 1870 года Министерство финансов России дало отсрочку исполнения Новороссийским обществом, взятых им обязательств до 24 апреля 1871 года. Из истории мы знаем, что в этот день на доменной печи все-таки выплавили первый чугун, но уже 2 мая печь «закозлило» и затем пришлось строить ее заново. Поэтому 2 июня 1871 года было принято Высочайшее решение, что дела на заводе Юза обстоят неудовлетворительно и в, принципе, ранее заключенный договор с НРО мог быть расторгнут. Но Джон Юз сумел «выкрутиться» и в этот раз. А первый качественный чугун получился на Юзовском заводе 25 января 1872 года. Но это уже другая история.
- Автор: Анатолий Жаров
- Источник: Донецкие новости