Два макеевских француза

Священник Макеевского костелаПий
Эжен Невё

На развитие промышленности в Донецком бассейне большое влияние оказали не только британцы. Чрезвычайно сильные позиции на Юге Росии имели французский и бельгийский капиталы, а также работавшие на наших предприятиях управленцы, инженеры из этих двух европейских стран. В этой статье мы расскажем о двух французах, которые оставили свой след в истории современной Макеевки, но о которых, к сожалению, сегодня у нас в регионе практически никто ничего не знает.

Господин директор

Территория современной Макеевки и части Донецка (до берегов Кальмиуса) до революции относилась к Таганрогскому округу Области Войска Донского. В 1897 году в Париже было учреждено Генеральное Общество чугуноплавильных, железо — и сталеделательных заводов в России, представители которого приступили к постройке возле поселка Дмитриевск сталелитейного завода (ныне ЗАО «Макеевский металлургический завод») и рабочего поселка возле него. Через два года была пущена первая домна, в ноябре 1899 года начали работать сталелитейные печи, а в декабре — прокатный стан. Предприятие было оборудовано с использованием самых передовых (на то время) технологий. Так как инвесторы были из Франции, то в руководстве завода были граждане этой европейской страны.

До сих пор в Макеевке среди уже пожилых детей и внуков тех первых рабочих завода существует легенда об общении французских инженеров с русским персоналом. «Какой сегодня толщины сталь будем лить?» — спрашивали металлурги у иностранного специалиста. В ответ француз показывал им большой палец — дескать, вот такой толщины. На другой день мог показать указательный, а на третий день — мизинец. И всем рабочим, не знающим французского языка, все было понятно.

В ноябре 1905 года на завод в Макеевку на должность инженера в литейный цех приехал уроженец Бордо, выпускник Высшей ремесленной школы в Анже Анри Бойер (Henri Boyer, 1869 г.р.). Это был уже опытный специалист, начинавший свою трудовую деятельность простым слесарем и чертежником, затем работавший инженером на нескольких металлургических предприятиях во Франции, участвовавший в строительстве нового завода в Па-де-Кале. В 1901 году они с коллегой ездили в командировку в Соединенные Штаты Америки, где изучали особенности тамошнего сталеплавильного дела. Работа на заводе на Юге России стала для Анри Бойера вершиной его производственной карьеры. Он не побоялся приехать в донецкие степи, однако семью перевозить сюда не стал по понятным причинам. Напомним, что именно в тот год империю раскачивала первая русская революция.

Сначала француз трудился простым инженером, потом его за профессионализм назначили главным инженером Макеевского завода. По рассказам его друзей, Анри Бойер быстро выучил русский язык. Остался он работать у нас и тогда, когда предприятие перешло во владение общества «Русский горный и металлургический «Унион». В феврале 1912 года Анри Бойера назначили директором Макеевского завода. Вот как о нем отзывался председатель общества Поль Думер: «Господин Анри Бойер мне симпатичен. Он обладает качествами, которые присущи талантливым инженерам. Господин Бойер ниспослан нам для большого будущего». Осенью того же года француз собирался навестить свою родину и увидеть после двухлетней разлуки свою любимую жену и трех дочерей. Но судьба часто бывает очень непредсказуемой…

Несчастный случай на охоте

Около 8 часов утра 17 августа 1912 года французскую колонию (поселок, где проживали иностранные специалисты) облетело нехорошее известие: крестьяне из ближайшей округи пришли за доктором завода с просьбой срочно оказать помощь французу, серьезно раненному на охоте. Как выяснилось, пострадавшим оказался директор Анри Бойер.

Он с другом ранним утром собирались поохотиться. Однако, когда француз садился в машину, ружье случайно выстрелило. Это произошло вдалеке от тех мест, где можно было оказать квалифицированную медицинскую помощь. Раненого Анри, испытывавшего страшные мучения, доставили в ближайшую больницу. Трое приехавших французских врачей заявили, что рана очень серьезная. Бойер не испытывал иллюзий относительно своей судьбы, сказав друзьям, стоявшим у его постели: «Прощайте!» В конце концов после пяти часов страданий директор Макеевского завода скончался.

Похоронили Анри Бойера 1 сентября 1912 года в Бордо, во Франции. Во время траурной церемонии начальник прокатного стана Макеевского завода инженер Дэни Фрэсс сказал, что в «знак уважения и в память о нем коллектив завода решил установить памятник на том месте, где был сражен их директор». На похоронах кроме жены, трех дочерей и двух братьев погибшего присутствовали все руководство общества «Унион», мэр города Бордо и другие высокие официальные лица. До отправки на родину тело Анри Бойера находилось в часовне католического костела при заводе. О настоятеле костела и расскажем в продолжении этой статьи.

Римско-католический костел при заводе «Унион»

Как уже было сказано, руководили Макеевским заводом французы, которые в основном были римско-католического вероисповедания. Поэтому им необходим был храм, где они смогли бы помолиться. В неблизкую (по тем меркам) Юзовку, а тем более в Таганрог не наездишься. По всей видимости, во время строительства завода и в первые годы его работы на территории предприятия была организована молельная комната для католиков. Но французские специалисты мечтали о полноценном храме, и в начале ХХ века их мечта осуществилась.

По некоторым опубликованным данным, освящение римско-католического костела имени святого Иосифа завода «Унион» произошло в 1915 году. Однако, скорее всего, такое событие произошло раньше — в 1908 году. Это подтверждает более поздняя опись церковного имущества по состоянию на 5 марта 1928 года, хранящаяся в фондах Государственного архива Донецкой области (ГАДО, Ф-Р2, оп.1, д.1037, л. 12–17). Там датировано 1908 годом приобретение самых важных сохранившихся на то время церковных атрибутов: позолоченных чаши для богослужения и патены (одного из литургических сосудов), а также двух медных колоколов (весом 15 и 7 пудов).

Пережил макеевский костел и все лишения во время Гражданской войны в России. По состоянию на 1.08.1924 года его приход насчитывал 140 мужчин и 200 женщин. Можно предположить, что в макеевском костеле был и орган, так как на 1928 год в числе выборных служителей культа значится 68-летний француз Фридрих Иванович Майан — «органист и повар». По всей видимости, советская власть полностью закрыла эту римско-католическую церковь где-то в середине 30-х годов. Но в то время католическая часовня костела еще стояла. Это видно на копии фотографии, которую корреспонденту «ДН» предоставили уже в современном католическом храме святого Иосифа города Макеевки.

Католическая часовня Макеевского костела (на заднем плане) Фотокопия 30-х годов ХХ века

А последние следы старого костела исчезли примерно в 1955–1957 годах. По рассказам нескольких старожилов, на месте римско-католической церкви железнодорожный цех Макеевского металлургического завода построил баню (!!!), которая впоследствии стала оздоровительным комплексом. Сейчас это здание находится возле центральной заводской проходной, за информационным стендом предприятия. Корреспонденту «ДН» удалось также выяснить, что на протяжении 19 лет в костеле служил священник с очень непростой и интересной судьбой.

19 лет на службе в Макеевке

В Государственном архиве Донецкой области хранится регистрационная карточка на члена римско-католической общины Пия Эжена Невё (Pie Eugène Neveu). Этот документ священник макеевского костела собственноручно заполнил 20 августа 1924 года (ГАДО, Ф-Р2, оп. 1, д. 1019, л. 210, 210 (об.). Такое было тогда обязательное требование советских властей для всех священников без исключения (независимо от проповедуемой ими религии). «Заполнившие эту карточку ложными сведениями отвечают перед судом Республики», — такое грозное предупреждение было вынесено в начале документа.

Из этого документа мы узнаем, что Пий Эжен Невё по национальности француз, 1877 г.р., сын рабочего. Как удалось узнать из иностранных источников, он был выходцем из бедной семьи рабочего фаянсового завода. Он был членом миссионерской конгрегации Успения Пресвятой Девы Марии (ассумпционисты). Получил высшее богословское образование, учась в Иерусалиме и Турции. Рукоположен в священники в марте 1905 года и тогда же принял монашеское имя Пий (Пи) в честь святого Пия V и кардинала Пи. Затем священник уехал в Российскую империю. Сначала он служил капелланом приюта «Добрый Пастырь» первой общины русских католиков, учрежденной в Санкт-Петербурге. С 1907 года — настоятель римско-католического костела при заводе Генерального общества в Макеевке (в некоторых источниках утверждается, что именно он руководил строительством церкви).

В нашем регионе он прожил 19 лет. Священника Невё уважали в округе. Известно, что во время Первой мировой войны он стал также вести службу в костеле Енакиево, настоятель которого, немец по национальности, был арестован за высказывания в пользу Германии. С 1918 года проповедовал в храме на русском языке, который прекрасно выучил. Как сообщила «ДН» зам. директора Макеевского художественно-краеведческого музея Татьяна Шарафан, Невё одним из первых дал согласие в августе 1922 года на изъятие церковных ценностей из храма в пользу голодающих. Из регистрационной карточки мы также можем сегодня узнать, что римско-католический священник в рядах ни одной из политических партий не состоял, в армии не служил, движимого и недвижимого имущества не имел, денежного довольствия не получал — «существовал на добровольные пожертвования прихожан». В 1926 году жизнь провинциального священника из Макеевки изменилась крутым образом.

Тайное посвящение в епископы

В начале 1926 года было принято решение тайно посвятить нескольких католических священников России в епископы, чтобы тем самым возродить католическую иерархию на территории СССР. В феврале Папа Пий XI решил, что наиболее подходящая кандидатура в епископы в Москве — Пий Эжен Невё. К тому же на него прекрасную характеристику дал посол Франции в СССР Эрбетт. «Посол Франции, — говорится в документе, — ознакомился с делом о. Эжена Невё, кюре из Макеевки с 1907 года, узнал о помощи, которую он оказывает жителям этого рабочего города независимо от национальности, социального положения и даже вероисповедания. Посольство сделает все возможное в отношении центральных властей СССР, чтобы человеколюбивая деятельность о. Невё могла продолжаться для общей пользы и для установления необходимых контактов между двумя странами».

Поэтому в апреле 1926 года со специальной тайной миссией в советскую столицу прибыл епископ Мишель д’Эрбиньи. В это время посол Франции пытался связаться с о. Невё, но не получал никакого ответа, ибо вся корреспонденция перехватывалась властями. Наконец из Макеевки пришел долгожданный ответ: «Приезжаю в среду 21-го». Так как поезд из Харькова в Москву прибывал в пять часов утра, то было решено, что хиротония состоится сразу же в храме святого Людовика. Бежали минута за минутой, час за часом, но Невё так и не было. Как выяснилось позже, Невё сел на харьковский экспресс вечером 20 апреля. Но на вокзале он был задержан более чем на три часа милицией, которая что-то подозревала в связи с постоянными запросами французского посольства. Тот экспресс уехал без священника. Когда от управления московской милиции был получен ответ, что с пассажиром все в порядке, о. Невё смог отправиться на следующем поезде.

В половине девятого д’Эрбиньи ушел в конфессионал, а в 9 утра начал мессу. Когда он от алтаря повернулся к народу во время молитвы, то увидел человека в тулупе, похожего на крестьянина. Это был Пий Эжен Невё. После мессы народ разошелся, и д’Эрбиньи заговорил с о. Невё о том, что Папа решил назначить епископа в Москву. Они поговорили о возможных кандидатах, и затем о. Невё узнал, что избран именно он. Но он и слышать об этом не хотел, считая себя недостойным. Тогда ему были показаны бумага с подписью Папы и госсекретаря Ватикана кардинала Гаспарри, а также приказ генерального настоятеля ассумпционистов. Полчаса о. Невё провел в молитве, стоя на коленях у престола Лурдской Богородицы, а затем тайно была совершена его епископская хиротония. Теперь в юрисдикцию епископа Невё входили почти все католики России. Подобные полномочия ему предоставил Папа Пий XI в четырех документах от 26 июля 1926 года. Епископу Невё поручалось следить, чтобы в России всегда находились три католических епископа, и давалось разрешение в случае необходимости назначать преемников Апостольским администраторам; в его ведение вошли и католики восточного обряда.

Епископ Цитрусский

Обоим католическим епископам (об их духовном сане не догадывались советские власти) — д’Эрбиньи и Невё — удалось добиться разрешения посетить французские церкви Юга России. Вечером 22 апреля оба епископа сели на экспресс до Харькова, где утром 23-го они отслужили мессу у настоятеля Илгуина. Потом они вместе вернулись в Макеевку, где 25 апреля 1926 года, в воскресенье, о. д’Эрбиньи возглавил процессию в честь святого Марка. Таким образом и завершилась 19-летняя служба Пия Эжена Невё в костеле Макеевки.

Епископу Пию Эжену Невё недолго удавалось скрывать свой сан. О его рукоположении знали ассумпционисты на Западе и в одном из своих бюллетеней для внутреннего пользования сообщили новость о епископской хиротонии своего собрата. Из-за этой неосторожности тайна была раскрыта. Невё теперь мог больше не скрывать своего сана. 3 октября 1926 года в полном епископском облачении он совершил мессу в приходе св. ап. Петра и Павла, во время которой объявил о своем официальном вступлении в должность Апостольского администратора Московского.

Обведенное вокруг пальца ГПУ, прозевавшее назначение епископа, совершенное всего в нескольких метрах от главного здания на Лубянке, попыталось взять реванш. 18 октября Невё предложили в трехдневный срок выехать за границу. Епископ немедленно уведомил посла Франции, и тот предпринял соответствующие демарши, в результате которых власти смирились с пребыванием епископа в Москве, но поставили жесткое условие, что он будет проповедовать только французам.

Деятельность Пия Эжена Невё была весьма насыщенной. Известно, что он был инициатором установления официальных дипломатических отношений между Ватиканом и СССР. В те годы Невё постоянно отправлял через французскую дипломатическую миссию сообщения в Ватикан, чтобы информировать Папу о реальной религиозной ситуации в стране. В книге французского монаха-августинца Антуана Венгера «Рим и Москва. 1900–1950» среди цитируемых писем Невё в Ватикан можно найти и такие, где он описывает не только церковную ситуацию и религиозную жизнь в стране, но и сообщает о политике сталинского ЦК, об убийстве Кирова и другие сведения, которые Невё чаще всего получал от прихожан. До 1932 года епископ жил на частных квартирах, а затем переехал под крышу французского посольства. Живя в посольстве, епископ Невё, естественно, был в центре всех дипломатических проблем СССР, встречался с многими знаменитостями, посещавшими страну в те годы. 14 мая 1934 года епископ Невё поехал на четыре месяца во Францию и Рим. Последний раз он покидал Россию только в 1912 году (может быть, сопровождал гроб с телом погибшего Анри Бойера. — Прим. автора). 31 мая состоялась его аудиенция у Папы Пия XI. 28 июня он снова был принят Папой. Понтифик благословил его на возвращение в Россию.

К середине 1936 года у епископа Невё возникли серьезные осложнения со здоровьем, и он принял решение выехать на лечение во Францию. 31 июля он покинул Москву. 3 февраля 1937 года он снова был принят Папой. Но вернуться в Москву ему уже было не суждено, т.к. МИД СССР аннулировал его въездную визу. Так закончился русский период жизни епископа Цитрусского Пия Эжена Невё.

На месте старой римско-католической церкви сегодня находится одно из зданий Макеевского металлургического завода

Последние годы жизни он провел во Франции, где занимался пастырской деятельностью. В 1941–1942 годах с епископом Цитрусским четырежды встречались представители немецких оккупационных властей, которые предлагали ему вернуться в Москву после победы Германии над Советским Союзом. Невё ответил отказом, он также отказался опубликовать в прессе заявление антибольшевистского характера, заявив, что оно может стать причиной новых испытаний для католиков в России.

Скончался Пий Эжен Невё 17 октября 1946 года в парижском храме Сен-Пьер-де-Шайо (в центре города, недалеко от Елисейских Полей), где он должен был совершать обряд венчания. Первоначально был похоронен в Париже, а в 1954 году его прах был перенесен в церковь св. Жанны д’Арк в Жьене.

Автор статьи выражает глубокую признательность коллеге Инне Темировой за помощь при переводе документов с французского языка.

• Автор: Анатолий Жаров
• Источник: Донецкие новости