Денежное семейство почти такое же многоликое, как и его творцы, можно даже сказать родители, – люди. Помимо людей, у монет и бон есть близкая родня в лице облигаций займов, лотерейных билетов, акций, векселей, счётных бланков, чеков и т.д. Все они пропитаны информацией, дополняют друг друга, и для пытливого, понятливого ума могут служить чуть ли не энциклопедическим источником знаний.
Памятуя афоризм Козьмы Пруткова «Нельзя объять необъятное», поговорим о займах. Не о тех, которые заняли у нас, а тем более заняли мы. Это мелочи. Есть займы государственные, как внешние (кредиторы за границей), так и внутренние, когда в долг государству дают его же граждане. Но долг платежом красен, и честный получатель обязан выдать расписку о том, сколько взял, когда вернёт и с какими процентами. Вот этими самыми государственными расписками о займе средств являются облигации (бывало, правительства разрешали их хождение наравне с обычными банкнотами). Обратили внимание, что в последнем случае было упомянуто о займе «средств», а не «денег»? Ведь одолжить можно всякое. Особенно когда курс денежной единицы падает день ото дня.
Долгоиграющий заём Временного правительства
Элементы принуждения или, по крайней мере, навязывания при распространении облигаций проявлялись ещё до становления власти Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Об этом можно судить по темпам и методам проведения подписки на заём «выпущенный на основаніи Постановленія Временнаго Правительства отъ 27 марта 1917 года» и внесенного «въ Государственную Долговую Книгу подъ наименованіемъ «Заемъ свободы, 1917 года».
По предприятиям, школам, гимназиям, воинским частям и т.д. рассылались начальственные призывы или приказы примерно такого же содержания, какой поступил в Главную контору Новороссийского общества каменноугольного, железного, стального и рельсового производства (пос. Юзовка, Бахмутского уезда Екатеринославской губернии) [1].
«Господам Начальникам цехов, Отделов и Управляющим рудниками Н.Р.О.
Посылая при сём образцы бланков для принятия от рабочих и служащих вверенного Вам Отдела… подписки на ЗАЁМ СВОБОДЫ имею честь просить Вас сделать распоряжение немедленно приступить к таковой и приложенными бланками пользоваться следующим образом с тем, чтобы подписка была обязательно закончена до 5-го мая с/г., после чего бланки с 2-мя копиями должны быть немедленно представлены в Бухгалтерию.
Бланки посылаются пока лишь для ознакомления, нужное же количество их по числу подписчиков может быть получено в Бухгалтерии.
На одних (больших) бланках счетоводы или назначенные лица будут записывать желающих участвовать в коллективной подписке на заём и те условия, на которых подписка желательна для подписчиков, что должно быть скреплено личной подписью участников (за неграмотных, по их просьбе, подписывают товарищи)… [далее текст в документе почти не виден, – А.Ф.]».
Никаких сведений об активности рабочих и служащих в ответ на приведённое послание не сохранилось. Как повелось, наиболее послушными оказались начальные учебные заведения. Доказательством тому – «Дело школы Н.Р.О-ва[2]. О подписке на «Заём свободы» между учащими и служащими школы Н.Р.О-ва. 1917 года».
Просматривая подписные бланки, можно узнать, что никто не решился оплатить облигации в один присест – все растянули это «удовольствие» на 10 или 12 месяцев; что курсовая стоимость подписки составляла 85% от указанного на облигациях номинала; что все изъявили желание получить эти самые облигации купюрами по «50 рублей» (хотя известно девять номиналов – от «20» до «25000 рублей»), что в случае подписки до 15 мая первоначальный взнос складывался из 10% от общего «капитала», плюс проценты по ссуде – 18 копеек и за купон – 41 копейка.
Из 25-ти представителей школы, решившихся на подписку, выберем наугад пять фамилий (должности не указывались) и проставим вслед за ними цифры, которые, соответственно, покажут: 1) номинальную сумму подписки (руб.); 2) сколько должно быть облигаций (штуки); 3) курсовую стоимость подписки; 4) срок подписки (месяцы); 5) проценты за ссуду и купон (руб.); 6) майский взнос (руб.); 7) общую сумму предполагавшихся взносов (руб.). А вдруг, читатель, в списке окажется фамилия не столь уж далёкого Вашего предка? Итак:
Титаренко В.Н. |
200 |
4 |
170 |
10 |
5,28 |
22,36 |
175,28 |
Шрамко М.С. |
100 |
2 |
85 |
10 |
2,64 |
11,18 |
87,64 |
Ливицкий С.Я. |
500 |
10 |
425 |
10 |
13,20 |
55,90 |
438,20 |
Угринович Л.А. |
300 |
6 |
255 |
12 |
8,76 |
33,54 |
263,76 |
Столбун И.Б. |
150 |
3 |
127,50 |
10 |
3,96 |
16,77 |
131,46 |
Однако, нельзя так детально сосредотачиваться на условиях подписки, не упомянув о целях займа.
Как известно, февральская революция принудила день за днём отрекаться от власти последних всероссийских императоров – Николая II, а затем его брата Михаила II. Руководство страной до созыва Учредительного собрания взяло на себя Временное правительство. Оно заявило о верности союзническому долгу и об участии в Первой мировой войне до победного конца.
Но нужны были деньги, чтобы до этой самой победы продержаться. Наряду с введением монополии на продажу предметов первой необходимости (сахар, спички, чай, махорка и др.), что било по карману большей части населения, решено было у того же населения одолжить деньги, прибегнув к внутреннему 5%-ному «Займу свободы».
Призыв, больше похожий на мольбу, к продолжению войны и предоставлению на это мероприятие части личных сбережений, был помещён на лицевой стороне всех облигаций:
«К Вам, граждане великой свободной России, к тем из Вас, кому дорого будущее нашей Родины, обращаем мы наш горячий призыв. Сильный враг глубоко вторгся в наши пределы, грозит сломить нас и вернуть страну к старому, ныне мёртвому строю. Только напряжение всех наших сил может дать нам желанную победу. Нужна затрата многих миллиардов, чтобы спасти страну и завершить строение свободной России на началах равенства и правды. Не жертвы требует от нас Родина, а исполнения долга. Одолжим деньги Государству, поместив их в новый заём, и спасём этим от гибели нашу свободу и достояние».
Условия займа были необычны. До декабря 1922 года предусматривалась только ежегодная выплата держателям 5% дохода с отрезанием купонов (16 марта и 16 сентября по 2,5% прибыли в каждом купоне). Нарицательную же стоимость облигаций намечалось погашать в течение… 49-ти лет, начиная с декабря 1922 года. Облигации, не попавшие в тираж, через каждые 10 лет надо было обменивать на новые, с купонами на очередное десятилетие.
Для большей убедительности в том, что выполнение условий займа находится под солидным контролем, на облигациях отпечатаны факсимиле подписей министров первого состава Временного правительства:
Министр-Председатель – князь Г.Е. Львов;
Министр Финансов – М. Терещенко;
Обер-Прокурор Св. Синода – В. Львов;
Министр Иностранных дел – П. Милюков;
Министр Земледелия – А. Шингарёв;
Министр Путей Сообщения – Н. Некрасов;
Министр Торговли и Промышленности – А. Коновалов;
Военный и Морской Министр – А. Гучков;
Министр Народного Просвещения – А. Мануилов;
Министр Юстиции – А. Керенский.
Но, как говорится, ничто не вечно. Временное правительство, правда, в другом составе, было свергнуто в октябре 1917 года, а новая власть – власть Советов – отказалась выплачивать любые долги предшественников. Облигациям «Займа свободы» в советский период предоставили право хождения наравне с расчётными знаками. Купоны для получения процентов теряли свою силу. Так продолжалось до 1923 года.
Долг надолго
В 1921 году крестьяне нашей страны, казалось бы, вздохнули свободнее: ненавистная продразвёрстка была заменена строго нормированным продовольственным налогом. Но этот же шаг привёл одновременно к тому, что сократилось поступление продуктов крестьянского труда «в закрома Родины». Продавать излишки за стремительно обесценивающиеся совзнаки (расчётные знаки РСФСР) труженики села не спешили, предпочитая их натуральный обмен на предметы промышленного производства. Это обстоятельство заставило Наркомпрод выпустить в начале лета 1922 года облигации «хлебного займа» (беспроцентные и безвыигрышные), под которые предполагалось получить у крестьян 10 млн пудов дополнительного зерна.
Поскольку крестьяне ещё оставались в этот период частниками, к тому же с различными доходами, то и ценные бумаги отпечатали с разными номиналами. На них было написано: «Облигация в один пуд ржи в зерне» (или 3; 5; 10; 25; 50 пудов), рядом – серия, номер и условия займа, а для убедительности проставлены факсимильные подписи Председателя ВЦИК, Народного Комиссара Финансов и Народного Комиссара Продовольствия.
Погашение облигаций Первого внутреннего краткосрочного государственного хлебного займа предполагалось без проблем осуществить уже за счёт урожая 1922 года (в период с декабря 1922 г. по январь 1923 г.). Для безусловной выплаты людям долга выделялся гарантийный фонд в 10 млн. рублей золотом из государственной золотой наличности. Предъявитель облигации имел право в обозначенный срок получить указанное на ней количество ржи или ему это количество засчитывалось в уплату единого натурального налога. Но уже в апреле 1923 года был предпринят второй хлебный заём, а в декабре, явно не от сладкой жизни, последовал выпуск облигаций краткосрочного сахарного займа на общую сумму 1 млн пудов сахара-рафинада.
Хлебный заем 1923 года 10 пудов
Получило ли государство то, на что рассчитывало, и погасило ли все облигации в сроки, которые были менее года? Вряд ли. В Поволжских губерниях как раз в это время случился неурожай, породивший голод, да такой жуткий, что были отмечены многочисленные случаи людоедства.
По названиям займов СССР можно проследить этапы хозяйственно-экономической жизни страны: займы индустриализации, заём «Пятилетка – в четыре года», заём укрепления обороны, Государственные военные займы, займы восстановления и развития народного хозяйства.
Часть советских облигаций была выпущена по образцу царских – с купонами на получение процентов по прошествии указанного срока. Большее количество было выигрышных займов, когда те самые проценты делились на порции разной величины и по лотерейному принципу выпадали на номера «счастливых» облигаций.
С 1925 года практикуется распространение займов путём подписки. То есть, работник или работница пишет заявление (а попробуй не напиши!), что хочет купить облигации на какую-то сумму. Конечно сумму не мелочную. Из-за низкого уровня жизни, сразу сдать деньги государству было равнозначно неполучению зарплаты. Поэтому выплата шла в рассрочку, по частям: людям просто не доплачивали в получку. Сами займы год от года становились всё более долгосрочными – до десяти и более лет. Государство, таким образом, оттягивало момент расплаты, но обещало, поначалу, хорошие проценты – от 5 до 18!
Во время Великой Отечественной войны на займы подписывалось даже население за линией фронта, в районах действия советских партизанских формирований.
После денежной реформы 1947 года все ранее выпущенные действующие займы были заменены на всего лишь двухпроцентные облигации образца 1948 года, рассчитанные уже на 20-летний срок. Но как ни оттягивай момент расплаты, он всё равно наступит. К 1957 году долг государства населению составил более 300 млрд рублей, и это без суммы набежавших процентов, идущих на выигрыши. Что делать? Да только уповать на раболепие подданных: в указанном году вышло постановление Совета Министров СССР о прекращении выпуска новых займов по подписке (казалось бы – повод для радости), но с одновременной приостановкой на 20 лет (!) всех операций по ранее выпущенным займам! Как говорится, вот тебе, бабушка, и Юрьев день!
За этот срок, надеялись в верхах, люди повыбрасывают или растеряют солидную часть облигаций. И надежды властей оправдались.
Пример отношения граждан страны советов к займам интересно изложил писатель В.М. Санин в произведении «Семьдесят два градуса ниже нуля».
«…Оборачиваюсь – стоит за спиной дед её Митрофан, по прозвищу Облигация… А Облигацией его прозвали потому, что лет пятнадцать назад получил он по займу облигации и спьяну наклеил их на дверь, а одна сторублёвка возьми да и выиграй пять тысяч. Тогда дед выломал дверь и потащил её в сберкассу, а там отпилили кусок с облигацией и послали на проверку…»
Когда цели ясны
Вдумайтесь, какое ёмкое название «Государственный заём развития народного хозяйства СССР». Столь ёмкое, что никак не узнаешь, куда конкретно будет вложена твоя лепта. Чтобы избежать лишних вопросов и кривотолков, в Советском Союзе иногда проводились целевые займы. Расписки о получении таких займов зачастую назывались не облигациями, а обязательствами, что должно было подчеркнуть их сущность: должник брал перед кредитором определённые обязательства о возврате долга. Причём натуральным образом.
Например, Всесоюзное объединение автотранспортной промышленности (ВАТО) неоднократно выпускало облигации и обязательства для тех, кто нуждался в тракторах и автомобилях, как грузовых так и легковых. Сдал деньги, а по окончании срока действия ценных бумаг получи желаемое. Держателями таких обязательств были, как правило, колхозы, кооперативы, промышленные предприятия; реже – единоличные хозяйства до их раскулачивания. Частник, пусть даже в рассрочку выплативший деньги на авто, привлёк бы к себе особое внимание следственных органов. В романе И. Ильфа и Е. Петрова «Золотой теленок» одним из персонажей является подпольный советский миллионер Корейко. Так вот он, а затем и главный герой – Остап Бендер, хранили пачки денег в чемодане, а жить должны были «на одну зарплату».
Простой советский труженик мог рассчитывать на скромные, зато доступные целевые вклады. В 1930 году, «в целях облегчения трудящимся возможности приобретать велосипеды и увеличения средств для строительства и расширения велосипедных заводов», Всесоюзное объединение машиностроительной и металлообрабатывающей промышленности выпустило велосипедные обязательства на общую сумму 56 млн. руб.[3] Стоимость одного обязательства, а значит и велосипеда, была 160 руб. Эту сумму можно было внести сразу или погашать ежемесячными взносами. Оставалось подождать установленный срок и обменять в объединении обязательство на желанный двух — или трёхколёсный педальный транспорт.
В следующем году стали распространяться обязательства ценой в 220 и 187 рублей, дававшие право их владельцам на получение фотоаппаратуры. А уж как домохозяйки должны были обрадоваться постановлению Совета Народных Комиссаров СССР «О приобретении швейных машин 1931 и 1932 гг. через государственные трудовые сберегательные кассы»! Опять-таки сразу или постепенно желающие вносили деньги на сберкнижки целевых вкладов. Когда сумма взносов соответствовала требуемой, то уложившимся в срок вкладчикам выдавали именные ордера, которые во Всесоюзном объединении «Союзсредмашина» обменивались на желанную модель швейной машинки. Впрочем, модель выбирали не столько желанную, сколько доступную по цене – от 72 до 132 руб.
Денег не надо, работу давай!
Советский народ, оказывается, давал Родине в долг не только рубли, рожь или сахар. Ради повышения эффективности производства, увеличения производительности труда во всех отраслях народного хозяйства в 1930 году родилась идея… организовать заём идей. Инициатива исходила от инженера московского завода «Электропровод» по фамилии Абрамов. Смысл заключался в том, что податель рационализаторского предложения или изобретения получал вместе с премией, а чаще – вместо премии, облигацию займа идей, по которой разыгрывались специально выделенные призы. Такое новшество было подхвачено на предприятиях разных городов. Менялись только названия: заём рабочей смекалки, заём рабочих предложений, заём рационализаторской инициативы…
В начале 1931 года некто Каминский – сотрудник треста «Трансстрой» – предложил изменить условия займа идей, как говорится, на противоположные и вручать облигации займа не за уже созревшие идеи, а «в кредит»: получи документ на определённую сумму экономии, а затем изобретай, совершенствуй. Можно предположить, что если идея не посетила человека в отведённый для этого срок, то работнику оставляли ценную бумагу, но не доплачивали зарплату.
Инициативу Каминского по директиве сверху стали активно внедрять в различных наркоматах, государственных трестах, объединениях, управлениях, комитетах… Ей дали название «Эстафета массового рабочего изобретательства» (в названиях изредка встречались дополнения, не менявшие сути). Последние из известных эстафетных билетов и облигаций датированы 1934 годом. Столь короткий временной отрезок можно объяснить тем, что не так много могли изобрести рабочие после школьной скамьи или рабфака. Семиклассное образование считалось тогда весьма солидным, а интеллигенции, особенно «дореволюционной закалки» не доверяли, часто причисляли её к межклассовой прослойке общества или, ещё суровей, к классовым врагам.
На более низком уровне, то есть в учреждениях, на заводах и фабриках, среди добровольных обществ устраивались ещё и свои займы в придачу к центральным разнарядкам. Известны билеты займов пропаганды науки и техники, технической учёбы, санитарные, спортивные и др.
Чтобы глубже понять идею, замаскированную в таких займах, посмотрим на лицевую и оборотную стороны билета заводского рабочего кооператива Харьковского тракторного завода (ЗРК ХТЗ). Это «Облігація позики праці» (облигация займа труда) под лозунгом «ХТЗ – потужну харчову базу!» (ХТЗ – мощную пищевую базу). Цена конкретной облигации – 2 трудогодини (2 часа работы), но нельзя исключить, что выпускались и другие номиналы. Оплатить её своим трудом надо было в августе, т.к. на сентябрь уже планировался розыгрыш[4]. Но в каком году? Для нас, потомков, организаторы эту информацию впечатывать не стали – просто не учли, что их „бумажка” со временем станет историческим документом. До того ль было? Если судить по воспоминаниям ветеранов труда, то больше ссылок на 1931 год. Зато указан тираж – 45000 экземпляров! По рисунку можно судить, что художник понимал: трактор, изображённый вдали, ещё долго не заменит рабочего с лопатой, помещённого на переднем плане.
Судя по обращению, напечатанному на обороте облигации (такие обращения делались по инициативе начальства и партийных органов, и были весьма настоятельными), заводским труженикам рекомендовалось обзавестись несколькими билетами, чтобы «одолжить выходной день на годовой продовольственный фонд»[5]. Ведь понятно, что дневная работа не могла ограничиться всего лишь двумя часами.
Под приведённой «просьбой» помещена таблица выигрышей, которые ожидали счастливчиков. А выигрыши были такими:
1. Поросёнок двухнедельный (5)[6];
2. Пара кролей (25);
3. Курица (250);
4. Масло коровье, 1 кг (48);
5. Картошка, 6 кг (100);
6. Огурцы солёные, 16 кг (200);
7. Капуста солёная ,16 кг (200);
8. Баклажаны солёные, 16 кг (200);
9. Стол обеденный (5);
10. Два стула (5);
11. Кровать полуторная (1);
12. Подушка (5);
13. Костюм мужской (2);
14. Женское платье (5);
15. Мануфактура, 10 м (5);
16. Посуда и хозяйственные вещи на 15 руб. (5);
17. Библиотека по выбору на 10 руб. (5).
Итак, 45000 билетов, а выигрышей всего – 1066. Тут уместней говорить не о займе труда, а о его дарении. Впрочем, тогда многие люди верили в светлое будущее и ради него выходили на неоплачиваемые воскресники.
Согласитесь, что от «займов» во всех упомянутых здесь случаях осталось одно лишь слово в названиях. Все они оказались сродни обычной лотерее, но, зачастую, не добровольной, а принудительной. Занимали государству многие, а скромные выигрыши вернулись единицам.
Заём надежды
О том, что у советского правительства в какой-то момент была задумка не навязывать займы, а заинтересовать ими население, можно судить по статье «Новый государственный заём» в газете «Наше хозяйство» (приложение к «Известиям Одесского Губкома КПБУ, Губисполкома и Губпрофсовета» № 1801) от 05.04.1925 г.
«Через два дня открывается подписка на новый государственный 5% заём 1925 года. Подписка будет продолжаться лишь 7 дней – до 14 апреля.
Эта новая государственная кредитная операция знаменует собою переход к новым формам размещения займа среди обладающих теми или иными запасами свободных средств.
Новый 5% государственный заём является первым серьёзным опытом в деле добровольного размещения его облигаций и подчёркивает лишний раз оздоровление всего нашего денежного хозяйства.
Переход от покрытия дефицита по госбюджету путём эмиссии, новых налоговых нажимов и выпуска принудительных займов (тоже вид налога) – к государственному кредиту, построенному на добровольных началах – шаг огромный. Это – большая победа всего народного хозяйства.
Новый государственный заём, рассчитанный исключительно на добровольное размещение, естественно, должен, прежде всего, являться выгодным для его держателей. Это в полной мере было предусмотрено наркомфином.
Заём прежде всего – краткосрочный. Он выпускается всего лишь на 1 год… на небольшую сумму, – всего лишь на 10 миллионов рублей.
Заём рассчитан на мелких обладателей свободными средствами. Чтобы легче было эти мелкие свободные средства привлечь, заём выпускается в купюрах: в 10 р., 50 р. и 100 руб.
Выпускается заём по 82 коп. за рубль, при 5% годовых. Это делает заём особенно выгодным, так как даёт он около 30%, т.е. приближается к средне-рыночному учётному проценту.
Если к этому ещё прибавить, что облигации займа будут приниматься в залог, что их можно будет выгодно закладывать и что они будут свободно котироваться и служить предметом купли-продажи, – надо считать, что наши хозорганы, частные лица и др. поспешат использовать краткий срок (до 14 апреля), чтобы подписаться на заём.
Есть полная уверенность в том, что предварительная подписка значительно превысит указанную выпускную сумму займа. В первую очередь решено удовлетворить мелких подписчиков, наконец, государство всячески стремится привлечь широкие массы населения к участию в реализации государственных кредитных операций…»
В этой же газете, но уже в рубрике «Финансы», дано такое пояснение:
«…при подписке вносится аванс в размере 10 проц. подписной суммы. Вся остальная сумма должна погашаться при получении подлинных облигаций займа».
- Автор: Александр Федонин
Литература:
1. Гос. архив Донецкой обл. Ф. — 6, оп. — 1, д. — 287.
2. Новороссийского Общества.
3. Теребов В. Целевые займы и вклады. // «Советский коллекционер». – № 28. – М., 1991. – С. 120.
4. Займы проводились кооперативом и в два последующих месяца, причем количество некоторых выигрышей с каждым разом предполагалось увеличивать.
5. «Позич вільний день до річного харчового фонду».
6. В скобках – количество выигрышей на весь тираж.
таблица выигрышей поражает. Например, Картошка, 6 кг (100); непростое, видать, время было