9 января в стенах донецкой библиотеки им. Н. К. Крупской открылась необычная выставка. Донецкий историк, краевед, педагог Александр Федонин предложил общественности свой филателистический труд, являющий собой подборку почтовых штемпелей. Исторический интерес коллекции заключается в сопоставительном материале, сопровождающем оттиски, – каждый из них представлен как ровесник ряда исторических событий, происшедших в тот самый день, когда данный штемпель был поставлен рукой безымянного почтальона.

Дедукция битых горшков

Филателия, которая в обывательском понимании сводится к бесконечному накоплению почтовых марок, по возможности редких и ценных в финансовом отношении (а можно просто – красивых и побольше), на самом деле вовсе не плюшкинское собирательство, а (как считают многие) одна из специальных исторических дисциплин. Наука подразумевает исследование мира, расширение знаний о нем, раскрытие его тайн и взаимосвязей. История же штука дедуктивная, как пресловутый метод Шерлока Холмса. Она имеет дело с прошлым, которое в качестве целого найти, пощупать и описать зачастую невозможно. Былое оставляет нам, потомкам и исследователям, лишь свои осколки (иногда многочисленные, порой единичные), составить из которых хотя бы мозаичную картину мира – задача нелегкая и в определенной степени творческая.

Археологи с юмором называют свою дисциплину «наукой о битых горшках». Ведь амфора, которую вы можете увидеть в музее, – это зачастую не что иное, как умело собранная и склеенная коллекция однородных осколков. Вот здесь и проходит граница между коллекционированием и бестолковым собирательством. Собиратель просто сгрудил бы черепки живописной кучкой и гордился их количеством или совокупным весом. А «коллекционер» от археологии проникает в душу мертвых и бесформенных частей и созидает из их хаоса живую картинку прошлого.

Филателия тоже не так проста, как кажется непосвященным. Даже марка, наиболее известный ее объект, для истинного коллекционера не банальная картинка, а свидетель эпохи, знак события, вестник из неизведанных стран. Она прежде всего атрибут почтового ремесла, квитанция об оплате услуг почты, знак связующей нити между разрозненными «черепками» стран и народов.

Однако интерес филателистов не сводится к исследованию марок, у почты есть ряд иных атрибутов, значимых для вдумчивого коллекционера. Например, почтовые конверты и открытки, штемпеля…

Письмо на фабрику им. Володарского в городе Сталино

Письмо на фабрику им. Володарского в городе Сталино [2]

stalino-3-thmb

Письмо начальнику управления лагерей в Магадан из Сталино [2]

donetsk-konvert

Письмо в Мурманск из Донецка, 1985 год [2]

uzovka-konvert

Почтовая карточка со штемпелями Юзовки [2]

«Аттестат зрелости»

Штемпель, который превращает марку или конверт из обычной картинки в почтовый атрибут, имеет для филателистов особое значение. Коллекционеры со стажем помнят, что изначально именно штемпель придавал объекту коллекционирования ценность. Негашеная марка котировалась значительно ниже, ее воспринимали пренебрежительно, как солдата, ни разу не побывавшего в бою. Позже, с легкой руки профанов, негашеные экземпляры «выбились в люди» и даже стали цениться дороже заслуженных, измазанных почтовой мастикой «фронтовиков». Оно и понятно, штемпель зачастую ставился настолько метко и смачно, что превращал изображение в черную дыру. А если марка, например, репродукцию Рембрандта на себе несла, то подобная «грязь» в глазах собирателя-любителя выглядела как неоправданный вандализм…

Но есть филателисты-гурманы, коллекционирующие исключительно штемпеля во всем их многообразии. И почтовые клейма при таком подходе перестают восприниматься как вынужденная, профессиональная спецодежда красавицы марки, а обретают первостепенный смысл – ведь именно они дают бывшей картинке своеобразный аттестат зрелости.

Когда, в какой стране и при каких условиях почтовый штемпель начал выполнять свою роль – вопрос, размытый давностью лет. Грань, пролегающая между клеймом, которым древние запечатывали письма от посторонних глаз, и собственно почтовым оттиском – чрезвычайно зыбкая. Тем более что не всегда штемпель сигнализирует об оплате почтовой операции – помимо традиционных календарных, существует множество служебных: цензурные, санитарные, таможенные и т. д.

Космическая стыковка как катализатор

Александр Федонин прежде всего историк. Коллекционирование для него лишь одна из граней пожизненного увлечения наукой о прошлом. Любой предмет в проекционном взгляде историка способен преломиться из ржавого хлама в вестника былых кровавых битв или мирных будней. Как новгородская берестяная грамота в руках специалиста перестает быть бытовой запиской, некогда оброненной с воза малограмотным купцом и втоптанной в грязь его лошадью, а становится артефактом, иллюстрирующим динамику формирования живого русского языка.

Александр Рафаилович ФедонинФ

Александр Рафаилович ФедонинФ

Александра Рафаиловича как коллекционера интересует не столько общепринятая ценность объекта, сколько его приобщенность к той или иной исторической панораме. А таким свойством, по мнению Федонина, обладает любой гость из прошлого. Пуля времен Крымских войн или Великой Отечественной, которых пруд пруди даже у любителей, является таким же важным осколком истории, как и интересующее черных археологов скифское золото. А может даже важнее…

Александр, как и многие его ровесники, с детства интересовался филателией, но, по собственному признанию, не до педантичной одержимости. А с годами увлечение повернулось в историческое русло и расширилось, вобрав в себя все узкие служебно-исторические притоки.

Штемпель как объект исторического разбирательства интересует Федонина относительно недавно. Напротив, в школьные годы марка, «потерявшая лицо» при гашении, вызывала в коллекционере чувство досады. Такие экземпляры если и не выбрасывались, то откладывались в категорию сомнительной пригодности.

Однако был в филателистической биографии Александра факт, который он сам склонен считать переломным в своем отношении к исторической миссии почтового штемпеля. Среди его знакомых было немало филателистов с большой буквы. Один из них, Игорь Федорович Мушенко, придерживался в своем коллекционировании неординарного подхода, выводящего филателию далеко за привычные рамки. Человек этот умел строить из марок совершенно неожиданные тематические экспозиции, соединяя внешне абсолютно разнородные объекты. Например, была в его собрании солидная подборка, посвященная первому наркому просвещения РСФСР Луначарскому. С портретом этого деятеля было выпущено всего две марки, и вряд ли кому-то могло прийти в голову представить их в виде отдельной мини-коллекции. Но Мушенко подошел к вопросу многофокусно: в его «луначарской» подборке было множество марок, так или иначе касающихся биографии наркома: города и здания, где тот выступал с докладами, люди, с которыми пересекался или полемизировал на своей просветительской стезе, о ком считал нужным писать в своих трудах. Все марки нередкие, но коллекция совершенно бесценная…

Однажды (а конкретно в 1975 году) студент Федонин пребывал на производственной практике от ДПИ в Подмосковье, и как раз во время исторического советско-американского космического проекта «Союз» – «Аполлон». Москва, естественно, этим совместным полетом жила, был он отражен и в филателии. Александр Рафаилович посчитал необходимым посетить Главпочтамт, где проходило спецгашение марок и конвертов, посвященных знаменательному событию. Купив приуроченные к данному действу почтовые атрибуты и отстояв очередь, Федонин отправил себе и Мушенко письма, на которых красовались штампы первого дня полета. Но, вернувшись домой, он был удивлен несказанной радостью старшего товарища: день и время на штемпеле, фиксирующем прибытие конвертов в Донецк, в точности соответствовали моменту стыковки советского и штатовского агрегатов на орбите. Так в глазах коллекционера конверт восходил в ранг ровесника сразу двух исторических вех: запуска и встречи космических кораблей.

12473997_919632818127900_3808256725235099015_o

Историческая «рыбалка»

Итак, штемпель, несущий на себе конкретную дату, становился полноправным историческим субъектом. Его вовлеченность в палитру мировой истории была очевидна, но цифры на его дате были лишь манекеном, который нуждался в облачении, соответствующем эпохе. Прошли годы, прежде чем Александр Федонин полностью оформил в себе идею поиска такого облачения. И вот совсем недавно, воспользовавшись отпускной передышкой, исследователь вооружился книгами и Интернетом для воплощения вызревшей теории. Процесс выуживания событий из недр истории оказался чрезвычайно увлекательным…

Прежде всего историк отыскал в своих закромах марки, конверты и открытки, на которых почтовый штемпель виден достаточно отчетливо. То, что когда-то казалось раздражающе испорченным, сейчас предстало в новом свете. Марки как таковые исследователя сейчас не интересовали: они могли быть измятыми, надорванными, редкими или стандартными – главное, чтобы на них присутствовал штемпель. И набралось таких оттисков порядком – от конца XIX века до современности! Теперь предстояла кропотливая работа: направить исследовательский фонарь в черную глубь печатного кругляша с цифрами и осветить в его ровном омуте пики исторических событий.

Работа походила, по словам Федонина, на рыбную ловлю. Порой «клевали» исключительно мелкие «рыбешки», притягиваемые в ранг исторических происшествий с известной долей условности, но иногда руки «рыболова» сотрясались от неожиданного веса пойманного гиганта. Некоторые даты с трудом обзаводились каким-никаким событием, а бывало, что штемпель уныло откладывался в сторону до лучшей «рыбалки», – на этот раз его манекен никакой одежки в исторической круговерти не находил. А иной раз невзрачный оттиск с едва заметной датой оказывался настолько «уловистым», что приготовленной карточки для описания его ровесников не хватало, приходилось прикреплять к ней дополнительную.

Есть в подборке Александра немало штемпелей, сопровождаемых событиями, связанными с родным Донецком. Вот, например, 11 июля 1960 года: «На Сталинском (ныне – Донецком) металлургическом заводе сдали в эксплуатацию самую большую в мире установку по беспрерывному разливу стали». Так-то, земляки, имеем еще один повод для гордости.

Кроме того (и донецким футбольным болельщикам это должно быть интересно), присутствует в картотеке изрядное количество матчей местного «Шахтера» («Стахановца», если до 1946 года).

Есть штемпели и вовсе уникальные. Один, например, гасит марку, посвященную плебисциту, проводимому в 1920 году в Шлезвиге на предмет присоединения к Германии или Дании, и дата оттиска в точности соответствует дню данного события. Как и в «союзо-аполлоновском» случае, только шлезвигский оттиск удален от коллекционера гораздо серьезнее – и временем, и расстоянием.

Интернет, добро и зло нашего времени, предоставляя бесценную базу для исследований, в то же время периодически подкладывал Александру Рафаиловичу свинью в виде дезинформации. Но историк, будучи не лыком шит, любые сведения проверял в разных источниках, в конце концов нащупывая истину в интернет-свалках.

Коллекция Александра Федонина неожиданна, но вполне научна и благодаря вдумчивому, кропотливому труду расширяет поле деятельности и для историков, и для филателистов. Его пример – иллюстрация того, что любая вещь в нашем мире несет на себе печать истории, просто не каждый имеет зрение или желание разглядеть эту печать. А связь вещей, людей, эпох в исторической науке давно не секрет. «Все как океан, все течет и соприкасается, в одном месте тронешь, в другом конце мира отдается», – как писал один из героев Достоевского…

  • Автор Роман КАРПЕНКО.
  • Фото Павла НЫРКОВА и из архива Инфодона [2].
  • Источник: Газета «Донецкое время», 13 января 2016, № 1 (15)


Войдите, чтобы оставить комментарий