Эта история, связанная с событиями Великой Отечественной, началась в… 1993 году.
Строчки военных лет
В довольно объёмистом свертке со старыми открытками, которые просматривал у приятеля дабы скоротать время, ничего интересного не находил.
Уже отложил в сторону очередную «замарашку» (без картинок, исписанную с двух сторон, с перегибами и надрывами), как зрительная память восстановила перед глазами слово «Сталино», отпечатанное латинскими литерами, и изображение германской марки времён Третьего рейха с портретом Адольфа Гитлера. Такое необычное сочетание заставило вновь вернуться к невзрачному экспонату и взять его на реставрацию.
Адрес получателя был отпечатан на машинке с латинским шрифтом: «Frau Ewgenia Koptew. Rudnik «Wetka». STALINO / DONBASS. Ul. Krassnyj Front 14, kw. 4». Адрес отравителя (A. Koptew) отштампован: «Lager Stadtrand. Duisburg / Deutschland».
Открытка Коптева из Дуйсбурга в Сталино (рудник Ветка). 1943 год
Ниже приведу содержание послания, которое на этой карточке написал маме сын из далёкой Германии. Текст оставлю без редактирования (даже по отношению к пунктуации), что, возможно, лучше отразит бытность тех лет.
«Здравствуй, дорогая Мама шлю я тебе свой горячий привет и желаю всего лучшего в вашей жизни. Мама пиридаю Вам что я от вас получил два письма Мамо ни обижайтесь что я мало пишу писем открытки нам дают два раза в месяц.
Мамо я просил чтобы дали мне отцовский адрес. Мамо если пришлет Николай Мальцев письмо то адрес его дадите мне. Теперь Мамо пропишите мне где есть Андрей Козлов и Витька Сузин если они дома пусть напишут письмо Арику на мой адрес а я ему перидам.
Мамо живу попрежнему купил себе ботинки купил шивьетовый плащ и накидку купил трусы и фуражку. Мамо вышлите пожалуйста табаку. Мамо посылки разрешаются слать только по 250 гр. Пришлите мне хоть пачку табаку. Мамо если можно пришлите нижнее бельё и верхнее рубашки.
Пока досвиданье ваш сын Александр.
18 января 1943»
Но на почту открытка поступила более чем через месяц — календарный штемпель сохранил число «25.02.43–19». Видать, долго работала цензура абвера. Эта служба поставила туда же отметку: буквы «Аb» в круглом обводе.
Вот так встреча
Захотелось установить: был ли это лагерь военнопленных или работный лагерь (ведь ехали в далёкие дали не только по принуждению, но и из-за нужды); узнать о жизни на чужбине во время войны; о судьбе автора письма и тех, кто там упоминался. Надежда была призрачной, но не без шансов на удачу. С уверенностью, что срок давности позволяет это, опубликовал содержание находки в разных средствах массовой информации. Послал запросы о лагере в некоторые архивы и… окунулся в омут повседневных проблем.
Не было бы смысла излагать всё это, если бы через год ко мне на работу не пришла пожилая женщина со словами: «Это Вы вели поиск Коптева?» «А Вы его знали и можете что-нибудь рассказать?» — встречно спросил я, ещё не веря происходящему. Ответ был ошеломляющим: «Он мой муж, и обо всём расскажет сам».
Первая беседа состоялась уже через день. Всё ниже изложенное восстановил по хранящимся записям.
Оккупанты в Сталино
…Его отец работал на шахте № 8 «Ветка» старшим запальщиком. Когда стало ясно, что городу не миновать оккупации, именно ему начальство дало партийное поручение — взорвать этот важный промышленный объект. И сразу в отступление. Перед уходом, в короткие минуты прощания с семьёй, родитель надёжно спрятал имевшееся дома ружьё.
Почти месяц было безвластие. И вот в один из октябрьских дней мимо их дома (в районе нынешней Шахтёрской площади) со стороны железнодорожной станции промаршировали длинные колонны гестаповцев (возможно не только они, ведь мальчишка вряд ли разбирался в германской униформе) в чёрном обмундировании. Детвора и многие взрослые глазели на иноземцев как на диковинку. Особенно запомнился гарцевавший на коне «чёрный» офицер.
Школу, в которой учился Саша (вроде бы № 65), переоборудовали в госпиталь для итальянцев. У них можно было угоститься папиросой, чтобы заглушить голод, а то и хлебом. Немцы были злее. Идёт, бывало, вояка с дымящейся сигаретой, а за ним на расстоянии продвигается стайка пацанов, ожидающих брошенного окурка. Вот желанный «бычок» у ног оккупанта, мальчишки наперегонки бросаются к нему, но первый из подбежавших мог быть встречен пинком сапога.
Вскоре в дома неблагонадёжных стали наведываться полицаи, выполняя заказ хозяев по отправке рабочей силы в Германию. Первым забрали друга — Николая Мальцева, так как его брат был офицером. Затем увели Арика (Арсений Саенко). Вскоре два полицая и немец пришли к Коптевым — как-никак отец коммунист, взрывал шахту, да ружьё имел. При понятых устроили обыск, но ружья не нашли. Поверили, что глава семьи забрал его с собой. Уходя, один из полицаев пригрозил Е. Коптевой: «Женька, давай сына Шурку в Германию, иначе..!»
Скоро Александру пришла повестка. Сборный пункт для отправки на чужбину находился за оперным театром, куда подходила ветка железной дороги. Загружались в холодные «теплушки».
Ехали утомительно долго. Состав иногда останавливался в степи, и «пассажиров» выпускали пройтись по бывшим колхозным полям. Порой попадались мёрзлый картофель и свёкла. Но основным продуктом питания в пути был горелый хлеб из сожжённой, при отступлении Красной Армии, пшеницы. До сих пор Александр Дмитриевич ощущает во рту привкус олифы, на которой жарили лепёшки. «Кухней», заодно и «кочегаркой», служила небольшая печка-«буржуйка», около которой сидели по очереди.
На чужбине
Их группу выгрузили на пустыре около Рейна и обустроили в одиноком бараке за колючей проволокой. На второй же день погнали на завод, принадлежавший большой фирме «Демаг», где, работая поначалу разнорабочим, Коптев осваивал шлифовальный станок.
Кормили один раз в день — буханка хлеба на четверых (крошки съедали по очереди). Вряд ли на таком пайке долго бы протянул, но выручали французские рабочие. Так, например, крановщица незаметно сбрасывала хлеб или старенькие вещи. Об этих-то вещах и писал маме в Сталино как о купленных, новеньких. Иначе бы письмо не отправили. Кстати, французским пленным и арбайтерам жилось легче, т.к. на этот счёт имелись межгосударственные договоры, которые СССР ещё до войны отказался подписывать.
«Алекс» — так обращались к нему мастера и надсмотрщики, чьи имена и фамилии память сохранила на всю жизнь, — несколько раз пускался в бега. Первый удобный случай подвернулся, когда перевозили станок на дочернее предприятие фирмы. Коль натыкался на патруль, то традиционной отговоркой служила фраза: «Лагерь разбомбили американцы». Немцам было не до проверок — отправляли на новую работу. Кстати, после союзнических бомбёжек в развалинах магазинов было чем подкрепиться.
После очередной поимки оказался в сарае с двумя беглыми пленными красноармейцами. Те попросили: «Скажи, что мы были с тобой в одном лагере». Иначе бы им несдобровать.
Перед освобождением мой собеседник работал на хозяина. Был свидетелем того, как немцы выбрасывали белые флаги при виде американских танков. Освободители разрешали освобождённым запастись трофеями в покинутых немецких торговых лавках, а когда умер Ф. Рузвельт, для поминок раздавали шоколадные(!) конфеты. Предлагали оставаться на Западе, ибо в Советском Союзе распространялись установки, что пленные и остовцы — предатели. И всё-таки примкнуть к невозвращенцам Александр не решился.
Возвращение
И вот переправа через Эльбу. Вокруг свои, но царит недоверие, тянутся нудные допросы о причинах «экскурсии» в Германию. Вновь скудный паёк. Добавку (хлеб, тушенку) выменивали у конвоиров на трофейные часы. Наконец-то следственные органы со всеми разобрались и устроили марш-бросок до Бреста (шли до 60 км в сутки). Там донбассовцев отделили и направили в Горловку.
А. Д. Коптев.1994 г. Фото А.Федонина
Казалось, дом так близок, но казарменное (или крепостное) положение лишало всякой надежды на встречу с роднёй. Пробовал, как прежде у немцев, сбежать в Сталино, но компетентные органы отыскали и вернули в Горловку, определив сантехником бытового комбината. Лишь год спустя отцу удалось через Москву решить вопрос о переводе Александра в областной центр, где герой нашего повествования устроился работать на шахту им. Горького слесарем, а затем забойщиком. Родина, пусть и не сразу, оценила труд медалью «За восстановление угольных шахт Донбасса», но стоило направить документы в Макеевский техникум, как получил отказ. С бывшими угнанными, пленными и другими гражданами, просто не угнавшимися за быстро отступавшей в тот момент Красной армией, на самом деле не очень-то желали связываться…
В поисках истины
Минули почти пять десятилетий, пока государство не решилось предоставить некоторые льготы тем, кто в свои молодые (а то и детские) годы оказался поневоле «остарбайтером». Стоило лишь предъявить в собес справку из архива или службы безопасности. Однако, запоздалое счастье привалило не всем. То ли недоработка произошла у педантичных немцев при составлении списков угоняемых, то ли затерялась часть бумаг при бегстве захватчиков, но доказать свои права на льготы смогли не все. Не значился в списках и А. Д. Коптев. А канцелярские работники, не скрывая сочувствия и слёз, не имеют права нарушить инструкцию даже при предъявлении вещественных доказательств: писем из лагерей, рабочих книжек, нашивок «OST»…
Приведу содержание подаренного мне документа, на бланке СБУ:
«Уважаемый Александр Дмитриевич!
Ваше заявление в Управление Службы безопасности Украины по Донецкой области рассмотрено. Данными о нахождении Вас в Германии в годы Великой Отечественной войны не располагаем, в том числе о преступлениях против Родины.
Рекомендуем обратиться в:
- Международную службу розыска по адресу: Германия, Д-3548, Арользен, Гроссе Аллее, 5–9;
- Государственный областной архив по месту угона в Германию и возврата (г. Донецк — 86, пр. Лагутенко, 12);
Подтвердить факт интернирования в Германию Вы можете также с помощью свидетелей, оформив в установленном порядке их показания (нотариально).
Начальник подразделения (подпись)».
Результат долгих переписок и запросов можно выразить словами из замечательной песни: «кто ищет — тот всегда найдёт». Доказательства, необходимые для получения заслуженного пособия, отыскались благодаря немецким антифашистам. От них в конце 90-х годов даже приходили посылки с подарками.
Финал этой истории наступил в первое лето третьего тысячелетия.
- Автор: Александр ФЕДОНИН
- Открытка из архива автора
