онце 60-х годов в городе Донецке жил человек, убить которого и поделить наследство мечтали многие меломаны. Он был сыном очень высокопоставленного функционера, и он страстно увлекался современной музыкой.
О его коллекции ходили всякие небылицы. Правдой, во всяком случае, было то, что этот баловень судьбы имел полное на тогда собрание сочинений «Битлз». Настоящее, на фирменных дисках. Жил он в «номенклатурном» доме, который охраняли по-настоящему, без дураков. Посторонний не имел шансов туда пробраться. Тем не менее, однажды на чердаке — как раз над квартирой коллекционера — поймали молодого человека с набором слесарных инструментов. Он уже практически проделал дыру, через которую надеялся проникнуть в квартиру функционерского сына. Меха и бриллианты его не интересовали. «Пласты» — вот была цель. Прямо с чердака молодого человека отвезли в психбольницу на Караванной.
«Таркус» и «Чайка»
В середине 70-х из-за дальних морей, через город-герой Мариуполь в Донецк стали систематически попадать пластинки западных исполнителей. Это был основной канал. Кроме того, «фирмовая» музыка шла через Одессу, Москву, Питер. Пластинок было очень мало, желающих к ним приобщиться — чрезвычайно много. Конечно, сразу наладился обменный механизм.
Поначалу «пласты» меняли возле памятника Гринкевичу. Называлось это «Таркус» — потому что на обложке одного из альбомов группы «Эмерсон, Лейк и Палмер» был изображен монструозный танк. Точка, однако, была слишком демонстративной. И, хотя этот сквер всегда имел какой-то особенный, неформальный статус (здесь вам могли встретиться и проститутка, и фирмач, и алкоголик, и картежник), длинноволосых субъектов с глубоко чуждой музыкой под мышкой власти терпеть отказались. Пришлось искать новое место.
Оно нашлось в зарослях у кафе «Чайка». Сейчас там — шикарный бизнес-центр ПУМБа. В конце 70-х была освежающая дикость, сень которой благоприятствовала невинным по нашим временам операциям. Всего делов то — отдать одну пластинку и взять другую. Правда, присутствовали в этой толпе и коммерсанты, с чемоданами редчайшей музыки. На них-то и был направлен гнев карающих органов. Через несколько лет от «Чайки» меломанов оттеснили. Впрочем, имелся в этой операции и благовидный предлог: там как раз начиналось строительство грандиозного Дома политпросвещения. Стройка растянулась на годы, в лабиринтах циклопических конструкций гнездилась пьянь и оперировали педофилы-эксгибиционисты.
А меломаны нашли себе другой оазис.
Налеты и контрразведка
В начале 80-х после коротенького перерыва они воссоединились на «пятачке» возле другого питейного заведения — кафе «Волна» на левом берегу Кальмиуса. Человек, выбравший место, проявил изрядный стратегический дар: прекрасный обзор, удобные пути отхода, рядом — частный сектор, в дебрях которого можно было легко оторваться от преследования. А отрываться приходилось: периодически (с цикличностью, предугадать которую не мог никто) к «Волне» прибывали милицейские «луноходы», стараясь окружить «пятачок» со всех сторон, отрезать все пути к отступлению. Все бросались врассыпную, на землю летели драгоценные диски, которые безжалостно топтали «ментовские» сапоги. Толпу грамотно оттесняли к Кальмиусу, где рассекали на части и просеивали: кого забрать в участок, кого — отпустить на свободу, угостив пинком под зад.
В худшие времена, когда милицейские налеты стали особенно частыми и злыми, «Волна» разработала систему собственной контрразведки: на подъездах выставлялись дозорные, которые подавали сигналы издали, и рынок мистически растворялся, как град Китеж. Через знакомых находили источники в милиции, которые за пятерку сообщали время и день очередного налета. В конце концов, за червонец можно было легко «отмазаться» и сохранить фонотеку, даже если тебя загребли. Но разве у каждого был лишний червонец?
Каждое воскресенье…
Хороший фирменный диск (настоящий, а не югославский или, скажем, португальский) стоил от 50 до 70 рублей, а иногда и больше. Тогда, в 80-х, это было что-то около половины зарплаты рядового интеллигента. Откуда брали молодые люди деньги на эту импортную радость, трудно даже понять. Далеко не все ведь грабили поезда. Это были очень жертвенные ребята, причем в жертву приносили не только себя — отрывали последнее у семей. Жены и матери терпели из последних сил, заставляя себя верить бреду, который слышали от своего меломана: мол, все это окупится в будущем, это инвестиции на перспективу. Ничего не окупилось — деньги канули в прорву их личной потехи…
Еще раз подчеркнем: на «Волне» бизнес делали единицы. Уверенные в себе обладатели портфелей и дипломатов, набитых пластинками хорошего качества и благородного происхождения. Для остальных поход в это еженедельное толковище (каждое воскресенье, с 11 до 16 часов) было, как для полковника Морана — посещение карточного клуба «Багатель». Люди жили этим — все эти «Супертрэмпы», «Юрай Хипы» и «Джудас Присты» были им жизненно необходимы. Это был кислород и кальций для их организмов (как правило, далеко не безупречных, уже подточенных, несмотря на молодость, дешевым вином). Они были не виноваты: просто Бог наградил их таким хобби, которое в условиях позднего социализма можно было реализовать только в такой, очень локальной форме. Вот они и сбивались в кучу на «пятачок» возле «Волны». Причем, поскольку в том была жизненная необходимость, сбивались еженедельно, плюя на непогоду, морозы и прочие издевательства свыше.
А поговорить?
Кроме того, на «Волне» можно было узнать то, о чем упорно молчали отечественные источники: всю правду о западных звездах. Правда, очень часто правда эта оказывалась противоположной настоящей истине, но особого значения это не имело. Слухи, пересказы последнего эфира Севы Новгородцева или «Голоса Америки», кустарные переводы из журналов «Нью Мьюзикл Экспресс» и «Керранг!», фантастические рассказы о посещениях концертов «Пинк Флойд» в Бухаресте — всем этим была пропитана атмосфера «Волны».
Люди расходились неохотно. Им предстояла скучнейшая неделя, в которой единственным развлечением был все тот же дешевый портвейн — и так до следующего воскресенья. Поэтому, как только очередная пластиночная сессия сворачивалась, народ перемещался в пивной отсек кафе «Волна», где продолжал беседы на заданную тему. «Волна» была культовым заведениям, где прошли боевое крещение многие студенты мединститута. Без малейшего признака светскости, но достаточно ухоженное, это местечко представляло собой невероятный симбиоз дешевизны и аккуратности, для того времени — почти невероятный.
Школа будущей жизни
Может сложиться впечатление, что пластиночная толкучка представляла собой филиал института благородных девиц, что тут царило всеобщее братство и взаимовыручка. Конечно, это было не так. Там, где фигурировали суммы в половину зарплаты, неизменно должен был гнездиться обман. При пластиночных операциях следовало соблюдать предельную осторожность: могли, например, «впарить» старую, запиленную пластинку, которую выдавали за новую посредством нанесения тонкого слоя ваксы. Могли переклеить «лейбл» на диске. Могли подменить пластинку в процессе обмена. Чего только там не бывало! «Волна» стала настоящей школой жизни для нескольких тысяч людей, через нее прошедший — причем школой уникальной: обычная, телячья советская действительность шансов на подобный опыт почти не оставляла.
На «Волне» можно было получить особенно суровый урок на тему: твой единомышленник — далеко не всегда твой друг. Здесь острее, чем где бы то ни было, ты понимал: каждый за себя, и Бог — против всех. Поэтому, когда «Волна» рухнула под лавиной доступной западной музыки, ее старожилы оказались по-настоящему готовы к жизни в новом обществе.
Автор: Евгений ЯСЕНОВ
Gbplj,jk ns? tdutybq zctyjd!
Изменить