Измена Мазепы, Первая оборона Севастополя, фортификация, подводные лодки, крепостное право, шедевры русской дворянской усадьбы, парусный спорт, нумизматика. Все перечисленное, как ни странно покажется это на первый взгляд, имеет отношение к рождению города по имени Донецк.

 

Десятки исторических нитей и связей ведут нас к появлению в донецких степях Джона Джеймса Юза, грубоватого и ухватистого валлийского предпринимателя, подданного Ее величества королевы Великой Британии, императрицы Индии Виктории. Одни нити запутаны, другие оборваны, третьи столь тонки и надежны, что сегодня трудно и поверить, что все, что случилось в конце 60-х, начале 70-х годов девятнадцатого столетья было частью так называемой «Большой Игры» — экономического, политического, научно-культурного, а по сути — цивилизационного противостояния двух Империй, двух сверхдержав того времени. Сохранись подробности тех явных и тайных событий, как предмет операций секретных служб, историки могли смело назвать их «Делом о концессии».

Кто навел Юза на Юзовку?

На вопрос, как у Юза возникла совершенно нелепая (с точки зрения тогдашнего понимания бизнеса, научных представлений, отношений между Британией и Россией), идея заняться углем и металлом в диком уголке Российской империи, на самом стыке Екатеринославской губернии и Области Войска Донского, историки и краеведы, начиная с автора «Старой Юзовки» Ильи Гонимова, отвечали невнятно, оперируя исключительно простыми объяснениями. Собственно, все сводилось (и сводится до сих пор) к непонятному факту: князь Сергей Кочубей поучил от казны концессию на разработку угольных месторождений и строительство рельсопрокатного завода, но, не найдя инвестиций, с отчаяния продал право на нее первому попавшемуся англичанину. А тот быстренько сварганил акционерное общество, провел маркшейдерские изыскания, а дальше, как писал один из героев Аркадия Аверченко — «все заверте…»

 

И никто почему-то не задал себе простых вопросов. А именно: почему Юз, не будучи специалистом в геологии и угледобыче, да и по большому счету, в доменном деле, тоже (как известно, его специализацией была механическая обработка, прокат металла ), концессию у князя Сергея купил? Тем паче, что и не сам купил, не своими кровными рискнул, а деньгами заемными, деньгами, в конце концов, немалыми по тем временам — 24 000 фунтов стерлингов, полновесных британских паундов.

 

Валлиец, что, — знал, сколько и каких углей залегает в бассейне Кальмиуса, годятся ли они для коксования? Не забудем, что британцу, кроме того, предстояло строить металлургический завод, специализирующийся на прокате рельсов. Значит, ему надобно было изучить ближайшие рудные месторождения, качество железной руды и, как сказали бы сегодня, логистику: далеко ли везти, чем, кому, в каких погодных условиях. Кроме того, прежде чем начинать дело такого масштаба и специализации, необходимо было располагать хотя бы приблизительными сведениями о водных ресурсах, без которых металлургия того времени вообще была бессмысленна. Не говоря уже о таких мелочах, как расчет трудовых ресурсов (заранее можно было быть уверенным только в пустынности местности — несколько чахлых имений, бедных деревень и хуторов).

Для решения большей части насущных задач строительства и последующего его развития предстояло построить железную дорогу (это предусматривалось условиями концессии), но и это, очень сложное, между прочим, дело, требовало все тех же трудовых ресурсов, знания профиля местности, проведения огромнейшего объема геодезических работ и наличия оборотных средств, получить которые можно было только от основного производства грядущего «Новороссийского общества».

 

Будем честны перед собой — никак не мог управляющий заштатным Миллуолским заводом (юго-восточный район английской столицы, так называемый «тяжелый Лондон» доков и заводов) обладать таким комплексом знаний и сведений. Кто-то должен был ему рассказать о богатейших залежах углей, их специфике, так же, как и об остальных особенностях местности, в которой Юзу и его компании предстояло по тогдашнему бюрократическому выражению «зарыть деньги в землю». И не просто рассказать, а привести доказательства того, что дело верное, что угля для кокса нужных кондиций хватит, и надолго, что есть удачное место в котловине у Кальмиуса. Также этот кто-то должен был гарантировать будущей британской акционерной компании достаточно рабочих рук. Кто же обладал таким богатейшим комплексом знаний?

Загадочный месье Ле Пле

Источники советской эпохи (и первым в этом ряду был все тот же Илья Гонимов) ничтоже сумняшеся утверждали, что Юз и инвесторы принимали решение о покупке концессии, исходя из рекомендаций французского горного инженера и социолога Фредерика Ле Пле. В 1837-39 г.г. он участвовал в экспедиции по югу России и Крыму, организованной и возглавляемой видным русским промышленником Анатолем Демидовым, князем Сан-Донато.

Ле Пле действительно проделал в донецких степях большущую работу, описав больше 120 месторождений угля. Но тут надо понимать следующее. К моменту появления в России Юза с его англичанами большинство выводов и утверждений Ле Пле были подверглись критике со стороны русских и зарубежных инженеров-практиков. Самое богатое из описанных месторождений — Никитовское — было уже куплено графом Воронцовым и там вовсю уже кипела работа на арендованных шахтах. Другое мощное угольное поле — Корсуньское (нынешняя Горловка) попало в руки русского дельца, железнодорожного «короля» Самуила Полякова. Местность между селами Александровка и Рутченково и ниже по течению Кальмиуса была описана подробно, но поверхностно. К тому же здешние крестьяне считались счастливчиками, ибо на их землях угольные «жилы» просто «выходили» на поверхность и рубить его можно было как угодно и сколько угодно, не особенно углубляясь в недра земные — на всю жизнь хватит.

Карты, составленные Ле Пле для этого района, изобиловали «темными местами». Ничего удивительного в этом не было. В Европе Ле Пле знали как знаменитого социолога, который по первой профессии был еще и горным инженером. Достаточно сказать, что главным трудом всей жизни француза были капитальные «Рабочие Европы», а не скромная брошюра Исследование каменноугольного донецкого бассейна, произведенное в 1837-1839 гг. по распоряжению А. П. Демидова», написанная месье Фредериком в соавторстве с инженерами Миленбо, Лаланом и Эйро. Маленький штришок — во Франции работа была издана в 1842 году, а в России только в 1854-ом. И то — по желанию Демидова.

Так что, конечно, Юз сотоварищи мог читать лондонское, 1853 г. издание книжки Ле Пле, но практические люди никогда не принимают решения на основе одних только прочитанных книг. Нужны были подтверждения практиков, хорошо знакомых с местными реалиями и особенностями. «Старая Юзовка», а вслед за ней и весь краеведческий корпус Донбасса, Украины и всего СССР утверждали, что такую «полевую работу» для Юза сделал некий местный чабан Яков Древицкий.

Мистический пастух

Вот как в духе вполне буколическом описывает Илья Гонимов этого самородка:
«Зоркий и неутомимый, как степной волк, Яков иванович обшарил балки и курганы на сотни верст кругом (что заносило так далеко пастуха помещицы Чеботаревой? — авт.), обрыскал лесочки и рощи (?!), каменистые кряжи, торчащие из земли, глинистые овраги и черные как сажа сланцы — выходы угольных пластов. На сотни верст в окружности (снова сотни — авт.) Древицкий знал открытые шахтенки, крепость пород в них, мощность пластов, глубину залегания и угол падения.

Неграмотный (sic!) Древицкий был своеобразным маркшейдером. Это Древицкий привел Юза к Кальмиусу, к котловине, казавшейся (!) громаднейшим резервуаром с широким плоским дном для весенней воды (наш «своеобразный маркшейдер», оказывается, был еще и «своеобразным гидрографом», а простак Юз поехал смотреть место под шахты и заводы, не подозревая о практически единственно стоящей речке в этой местности — авт.).

Фантастика отдыхает! Безграмотный пастух рассказывает инженеру Юзу (кстати, на каком языке они общались неизвестно, но о переводчиках Гонимов ничего не сообщает) ни много, ни мало о «крепости пород, мощности пластов, глубине залегания и углах падения»! В этом разрезе диалог валлийца и русского видится таким:

- How deep this mine?
- Так что, вашество, достаточной глубины будет…
- Well, what about a thickness of a coal-bed, pitch angle?
- Та вы не сумлевайтесь, углы мне все известны…

Но Гонимову (повторюсь: а за ним и всем некритически читающим любителям краеведения) этого показалось мало, и он добавил: «Близость каракубских железных руд, мощные угольные пласты, смежность огнеупорной глины, известняка, доломита определили выбор места для завода. Для доменной плави Юз решил пользоваться рудами Стылы, Ново-Троицка, Александровской, Благодатной и Николаевки». Надо думать, что и об этих залежах ископаемых поведал, Юзу Древицкий. Какие, однако, таланты, рожала земля русская!

Читаешь этот лубочный рассказ, разошедшийся (особенно, в эпоху интернета) повсеместно — от студенческих рефератов до больших и малых книг, — и диву даешься. Никто не задумался — это что же, концессию на добычу угля и строительство завода имперское правительство выдавало просто так, под пустое место? «Говорят, там уголь сам идет наверх, кой-какая вода есть, можно строиться», — подумали чиновники в Императорском Техническом обществе, и порешили — пускай, кто хочет, тот и строит. По логике таких рассуждений, решение принималось до того, как будущий инвестор и строитель исследует недра и сопутствующие ресурсы — а вдруг чего выйдет из этой затеи? — казне прибыток!

Сверим даты

Сегодня понятно (да и всегда было понятно, только напряги мозги), что «Новороссийское общество» пришло не на пустое место. И разведку впопыхах, «на глазок» не проводило. Об этом говорят и даты. Князь Сергей Кочубей первую концессию получил в 1866 году, но через два года вынужден был оформить в соответствии с законодательством новую сделку с русским правительством. Сроки, отводившиеся на создание акционерного общества и начало работ, были жесткими — два года. К последним числам апреля 1868 года относятся первые известия о переговорах русских с Юзом. Допустим, что к началу осени валлиец провел первые переговоры с заинтересованными лицами на Островах и прибыл в Бахмутский уезд Екатеринославской губернии — смотреть место. А в апреле следующего, 1869 года свет увидело Высочайшее повеление о создании акционерного «Новороссийского общества каменноугольного, железного, стального и рельсового производства».

Теперь посчитаем время и расстояние. Для того, чтобы добраться из туманного моря Альбиона в Таганрог на пароходе, требовалось вычеркнуть из жизни самое меньшее десять дней, но на самом деле вместе с ожиданием корабля уходило все две недели. Плюс дорога от моря до имения помещицы Смольяниновой, где, как известно, Юз остановился в первый свой приезд. В общем, набегает примерно полтора месяца «дорожных». То есть, если предположить, что британский промышленник пробыл в Новороссии до середины декабря 1869 года, то у него оставалось не более двух месяцев на убеждение акционеров в том, что предприятие надежное и сулит немалые выгоды. Понятно, что при таких временных ограничениях Джон Юз мог сделать осенью 1868 года только то, о чем сухо и без всяких фантазий написала в год его смерти «Биржевая газета» (главный орган русских капиталистов): «Юз поехал в Новороссию, осмотрел залежи каменного угля и железной руды, затем вернулся в Лондон, составил солидную кампанию из английских и русских капиталистов и принялся за устройство завода в Бахмутском уезде. Екатеринославской губернии». Отметим деловой лаконизм «Биржевки» — «поехал, осмотрел, вернулся, составил компанию…» Но ведь нормальный бизнесмен так и поступает — хоть во времена Юза, хоть в наши с вами. Он смотрит проект, смотрит и пересчитывает смету, едет на объект, говорит с людьми и после этого выносит свое мнение на заседание совета директоров.

Да и вообще — а ездил ли директор Миллволского сталепрокатного завода в тот год дальше Санкт-Петербурга? Есть и такое, хорошо забытое мнение. Во всяком случае, историк Григорий Володин, заметил в своей замечательной книге о Донецком металлургическом заводе «По следам истории»: «Был ли Джон Юз до 1869 года на берегах Кальмиуса — неизвестно».

Откуда же возникла фигура Древицкого, — спросит дотошный читатель, — его, что, выдумал писатель? — Отнюдь, такой персонаж наверняка существовал, но в сказках-рассказках сторожилов, в юзовских преданиях (этакий краткий курс юзовской «устной истории», как сегодня модно говорить) его личность была преображена совершенно волшебным образом — мол, без нашего простяги не обошлась бы проклятая «англичанка». Кстати, в самом первом, 1937 года, издании «Старой Юзовки» Илья Александрович дал список использованной литературы — таков был канон знаменитой горьковской серии «История фабрик и заводов», в рамках которой и была издана книга о Сталинском металлургическом заводе. Так вот, в списке между прочего под пунктом 14 значится — «Рассказы о Юзе старых рабочих и инженеров». Наверняка, Древицкий выплыл именно из этих рассказов. Время было советское, время было суровое и идеологически выверенное — не было в нем места повести о человеке, который по нашему мнению и подготовил и условия для появления шахт и завода, и самого «Новороссийского общества». Густая тень недомолвок, недосказанности лежит на личности князя Сергея Викторовича Кочубея — потомка того самого гетманского генерального судьи и царева стольника, казненного Мазепой в канун Полтавской виктории Петра Великого.

 

Продолжение следует…

  • Автор: Олег Измайлов


1 Comment

Войдите, чтобы оставить комментарий