Наклонная шахта №7. Юзовка, 1887 г.
gtj.org.uk
Синдикат углепромышленников в Донбассе был создан в форме обычного акционерного общества, названного «Обществом для торговли минеральным топливом Донецкого бассейна» (сокращенно «Продуголь»).
По уставу, который был утвержден 11 мая 1904 г., в нем предусматривалось проведение операций комиссионного характера. Деятельность «Продугля» регламентировалась условиями «Красного договора», который составлялся для каждого из контрагентов общества. Этот типовой договор включал основные моменты взаимоотношений синдиката с контрагентом — долю участия в общем объёме продаж, порядок установления цен, систему распределения прибылей и т.п. Участники общества передавали синдикату исключительное право на продажу каменного угля и кокса и обязывались не превышать обозначенные им квоты. Руководящий орган «Продугля» находился в Париже (так называемый Парижский комитет).
Юзовская шахта. 1910 год
Начало деятельности «Продугля» относится к февралю 1906 г. В его состав вошли 13 каменноугольных обществ, покрывавших 45,15% добычи и 41,13% вывоза донецкого минерального топлива. В 1909-1910 гг. число контрагентов синдиката увеличилось до 24. В этот период «Продуголь» контролировал уже 66,8% всей угледобычи Донецкого бассейна и 60,1% вывоза. После 1910 г. синдикат стал терять своих контрагентов (две фирмы покинули его в 1911 г., еще две фирмы — в 1914 г.) и влияние на рынке.
Центральная проходка.
Шахта №4. Юзовка, 1886 г.
gtj.org.uk
Чем привлекал синдикат своих контрагентов? Если он справлялся со своими функциями, мог устранять или, по крайней мере, ослаблять рыночные колебания цен. Существуют свидетельства того, что углепромышленники осознавали эту способность синдиката, учитывая ее при принятии решения о вступлении в «Продуголь». Монополизируя сбыт, синдикат был способен не только удерживать цены, по которым он сбывал уголь, от падения, но и повышать их, т.е. в определенной степени «управлять ценами» на внутреннем рынке и тем самым увеличивать доходы объединившихся в нем фирм. Кроме того, синдикат, взяв на себя сбыт, мог сократить некоторые издержки предприятий, в частности, связанные с реализацией товаров, что также повышало доходы вошедших в него предприятий. Естественно, что эти льготы воспринимались участниками синдиката как «плюсы» объединения.
Однако существовали и «минусы». Поскольку главное препятствие к повышению цен, или удержанию их от падения, управляющие синдикатом видели в «перепроизводстве» угля, то для сокращения предложения топлива на рынке они практиковали ограничение добычи, то есть введение квот.
Поведение объединившихся в синдикат предприятий было разным. В желании получить максимально возможную прибыль, по-видимому, все предприятия были едины, и синдикат, ограничивая конкуренцию на рынке, этому способствовал. Что же касается использования прибыли, ее распределения, то в этом отношении наблюдались существенные различия — одни предприятия изымали ее из производства, используя для выплаты дивидендов («проедали» прибыль), другие вкладывали значительную часть прибыли в развитие производства. Последние наращивали мощности, но их развитие сталкивалось с теми ограничениями, которые синдикат навязывал участникам объединения. Дело в том, что, совершенствуя процесс добычи угля, увеличивая производительность труда, эти предприятия увеличивали также издержки производства. Предприятия с высокими постоянными издержками, оказываясь более эффективными, в то же время становились более уязвимыми при снижении спроса на рынке. Синдикат, с одной стороны, сглаживал колебания конъюнктуры, но, с другой — заставлял предприятие ограничивать производство, не позволяя эффективно использовать капиталоемкие технологии.
В 1911 г. в России разразился невиданный топливный кризис. Транспорту, заводам и фабрикам, городскому хозяйству и населению стало катастрофически не хватать угля и керосина. Цены на них поползли вверх.
Новороссийские общество.
Шахта Семеновская №7 на Ветке.
Юзовка, 1907 г.
gtj.org.uk
Первые признаки надвигавшегося дефицита появились еще в конце 1910 г. В феврале – марте 1911 г. положение ухудшилось, затем ненадолго стабилизировалось, а во второй половине того же года энергетический голод принял угрожающие масштабы. Более всего страдала европейская часть страны – как наиболее индустриально развитая. Лишь в начале 1914 г. нехватка топлива стала сказываться на промышленности Урала.
В декабре 1911 г. железные дороги и металлургические предприятия не только не сделали запасы, но и остались без топлива на повседневные нужды. Осенью 1911 г. и в первой половине следующего года Министерство путей сообщения не могло приобрести для железных дорог даже части необходимого количества угля «за отсутствием предложения».
Топливный кризис в России, очередное обострение которого пришлось на последнюю неделю февраля 1917 года, был назван современниками «угольным голодом». Как устойчивое словосочетание «угольный голод» обосновался в русском языке, по-видимому, в 1912 году. А как устойчивое состояние российского топливного хозяйства угольный голод пришел в Россию в 1908 году. Предвоенный подъем русской экономики происходил на фоне острого дефицита угля. Это подъем многими считается экономическим чудом. Рост объемов производства действительно выглядел чудом на фоне снятия с рейсов из-за недостатка угля коммерческих пароходов и на фоне перевода на дрова паровозов. Дрова на железных дорогах нагляднее всего показывают, какие диспропорции существовали в тогдашней русской экономике, насколько слабой была ее ресурсная база, насколько неустойчивым был ее рост. Правда, кроме дров Россия в невиданных для тогдашнего цивилизованного мира масштабах использовала нефть. Нефть в России сжигали в пароходных и паровозных топках, в заводских котельных. Но использовать нефть как котельное топливо, то есть заменять ею уголь — это не признак прогресса, это варварство. Именно по этому поводу Менделеев высказался в том смысле, что топить нефтью — это все равно, что топить ассигнациями.
Шахта. Юзовка, 1907 г.
gtj.org.uk
Кстати об ассигнациях. По данным статистического бюро Съезда горнопромышленников юга России, в 1900-1908 годах цена потребляемого русскими железными дорогами донецкого угля колебалась в пределах от 6.25 до 8.48 рубля за тонну. В 1913 году Россия ввезла — в основном из Англии — 7.5 млн. тонн угля, заплатив 76 млн. рублей. Разделим рубли на тонны — получим 10 рублей 13 копеек за тонну. Масштабный ввоз угля Россия начала в 1908 году, и цена тонны английского угля никогда не была ниже 10 рублей. Импортный уголь в те годы для российского потребителя был дороже отечественного на 20, а в отдельные годы и на 50%. И при этом доля отечественного угля в общем потреблении устойчиво падала, а доля угля импортного, то есть более дорогого — устойчиво возрастала. Соответственно возрастали и потери. Россия ежегодно теряла миллионы рублей на одной только разнице цен. Плюс к этому английский уголь почему-то не облагался пошлиной. В 1913 году доля привозного угля в общем потреблении дошла до одной пятой, а расходы на его оплату стали главной расходной статьей российской внешней торговли. До того момента, когда от английского угля Россию отрежет германский флот, главным предметом ее внешнеэкономической деятельности стала поддержка угледобывающей промышленности Великобритании.
В отчете «Общества Прохоровских каменноугольных копей» за 1913 год говорилось, что неиспользуемые резервы ежегодной добычи у этого Общества составляют 30 миллионов пудов (491000 т). Цифра солидная, и на фоне семи с половиной миллионов, ввозимых из Англии, вполне различимая. Но Прохоровское общество — это так, для примера.
Новороссийские общество.
Шахта Семеновская №8 на Ветке.
Юзовка, 1907 г.
gtj.org.uk
Основными резервами и половиной общероссийской добычи угля располагало АО «Продуголь». Именно «Продуголь» мог справиться с «угольным голодом». Именно «Продуглем» угольный голод и был организован. Дефицит угля в России поддерживался системой ограничительных квот на его добычу, установленных «Продуглем» своим контрагентам. За превышение квоты полагался штраф — до 10 копеек за пуд (6 руб. 10 коп. за тонну). Но «за отказ от выпуска договорных продуктов на внутренний рынок» могло быть назначено «особое по взаимному согласию вознаграждение». Сокращение или свертывание добычи не только вознаграждалось — оно было одним из условий вступления в АО «Продуголь». Именно Совету «Продугля» правление Прохоровского общества доложило о возможностях увеличить добычу. Именно оттуда оно получило категорический запрет. Зачем независимым предприятиям участвовать в объединении, которое требует сокращения производства? У «Продугля» были и способы заставить войти. И были способы не дать выйти.
В 1911 году Южно-Русское Днепровское Металлургическое Общество и Общество Государево-Байракских копей обратились в суд с исками о расторжении их договоров с «Продуглем». 11 апреля 1914 года прокурор харьковской судебной палаты г-н Крылов уведомил министерство юстиции, что им произведена выемка документов в харьковской и петербургской конторах «Продугля».
Из книги М.Галицкого «Иностранные капиталы в русской промышленности перед войной». М., 1922 г.
«Добыча угля в 1912 г. на рудниках 36 акционерных обществ Донбасса составляла 806,78 млн пудов (13,2 млн. т). 25 АО имели почти исключительно иностранный капитал, они добывали 95,4 % угля от добычи АО. Правления 19 АО из этих 25 находились в Бельгии и Франции. В руках иностранных обществ было свыше 70% общей добычи угля в Донбассе…»
Делами «Продугля» занялась правительственная комиссия, в которую вошли представители министерств Военного, Морского и Путей сообщения. По мнению и.о. обер-прокурора судебного департамента Сената, «…Продуголь деятельностью своею … содействовал созданию той коньюнктуры угольного рынка, которая несомненно является вредной для всего русского народного хозяйства и крайне нежелательной с точки зрения государственных интересов России»
Читайте вторую часть этой статьи. «Продуголь» (часть 2)
-
Литература:
- Газета «ТеРа-Пресс» (г. Сосновый Бор) 15.03.2002;
- Михаил Азаров. «Продугль» создал топливный голод;
- Газета «ЖИЗНЬ-НЕДЕЛЯ», 12.06.2003, № 86.
